войска подошли к Кальнецему. Прапорщик Елисеев был готов и вполне уверен, что он с честью выведет ударную часть в тыл большевикам через болото, которое большевики считали совершенно непроходимым.

В 3–4 часа утра, когда почти на всем позиционном фронте было как будто совершенно спокойно, мы получили первое сведение, что отряд лейтенанта Мантейфеля прошел усадьбы Мигле и Лаце и идет на Пинкенгоф.

К 5 часам утра замечено было волнение в окопах большевиков. Объяснялось это тем, что большевики потеряли связь с тылом – телефоны не действовали.

Для того чтобы ввести в заблуждение большевиков, наше военное командование решило по всему фронту оставить на позициях уменьшенное число стрелков и только на рассвете начать собирать их в Кальнецем. Таким образом, до 5 часов утра большевики ничем не могли обнаружить наших активных действий, а на участке Каугерн— Шлок все оставалось в спокойном состоянии почти до полудня, так как латышские части старались не тревожить красных.

Около 5 часов утра стянутые части полковника Баллода и князя Айвена под общей командой полковника Баллода двинулись на Ригу по дороге Кальнецем – Рига, что южнее озера Бабит и севернее Тирульского болота, через Огле, Каклинг, Плуче и Пинкенгоф. Приблизительно в это же время начали сосредотачивать свои активные силы на плацдарме у Митавы и те германские части, которые на автомобилях оказались в Риге одновременно со Штосс-труппой Мантейфеля.

Вследствие того, что добровольцы старались в тылу большевиков действовать по возможности бесшумно, то есть без выстрелов, а потом, поражая неожиданностью, захватывать в плен те большевистские резервы, которые попадались навстречу, и вследствие того, что нашим командованием не было предпринято общего наступления по всему фронту, получилось то, что большевики, сидя в Риге, не имели плохих известий с фронта.

Еще около 12 часов дня, будучи в 10 верстах от Риги, мы разговаривали с Ригой по телефону и заверяли большевиков, что у них на фронте все благополучно и спокойно.

Связь с участком Каугерн – Шлок по взморской линии у них не порывалась, и там они знали, что все спокойно. Это было в то время, когда мы были далеко в тылу красных войск, когда нами было сделано 3/4 всего пути к Риге.

Все это позволило нам буквально влететь в Ригу, застав комиссаров в парикмахерских, столовых и просто на улице.

Если большинству из них все же в последний момент удалось бежать, то это объясняется тем, что наше командование не имело достаточно войск, чтобы из общего строя выделить отдельные команды, для уловления ответственных большевистских работников.

Неудивительно, если мы, участники этого боевого дела, и сегодня еще чувствуем себя вполне удовлетворенными и тем головокружительным успехом, который выпал на долю освободителей Риги, и той встречей, которую нам оказало местное население.

Встреча, которую мы нашли со стороны жителей Риги, наградила участников сторицей за все лишения добровольцев. Это было высшей наградой нам всем, и этой награды никто никогда от нас не отнимет. Один из наших соратников так записал в своем дневнике встречу рижанами своих освободителей: «Население со слезами радости встречало освободителей. Встреча не поддается описанию. Некоторые целовали ноги всадников. Несмотря на то что на улицах и у некоторых домов шли бои, население, одетое по-праздничному, бежало навстречу; из всех окон приветствовали флагами, платками…»

Видимо, Рига забыла об этом, что я вижу по сегодняшнему будничному дню.

Большинство русских людей Латвии сознает свои национальные услуги, оказанные своему второму отечеству, но есть среди нас и такие, которые, величая себя «рижанами», до сего дня не знают, в чем же заслуга русских людей в деле освобождения Латвии и, в частности, в деле освобождения Риги от большевиков. Я подробно не буду на этом останавливаться, но укажу вам на пару случаев.

Первый – тот, о котором я вскользь уже упомянул. Это защита Кальнецемского предмостного укрепления, где кровь и могилы русских добровольцев свидетельствуют о том, что одна из ответственных задач будущего успеха лежала на Русском отряде; а разве вывод ударных частей ландесвера прапорщиком Елисеевым, через болото в тыл большевиков, не произведен русским человеком?

Ведь не будь этого, вряд ли большевиков было так легко сломить, вряд ли нам так быстро удалось бы быть в Риге, а раз так, то большевики посчитались бы с заложниками и мы многих бы еще недосчитались, даже из тех, кто сегодня здесь. Вероятно, большевики устроили бы еще большую резню, чем тогда, когда была взята нами Митава. И особенно когда красным не удалось вернуть Митаву обратно.

Нам, военным, этот случай лишний раз напомнил слова великого военного учителя, сказавшего: «Промедление смерти подобно». А вот и еще. Это случай с тяжелым ранением князя Ливена и его соратников, а также смерть тех, кого мы, ливенцы, будем поминать 24 мая в Александро-Невской церкви после вечерней службы.

Разве смерть одних и ранение других не есть геройство русских? Русских, которые гнали большевиков к Роденпойсу и далее, – для того чтобы дать возможность рижанам отдохнуть после большевистских ужасов, чтобы дать возможность народу спокойно начать строительство своей жизни, а правительству заботиться об устройстве государства.

Я этим отнюдь не хочу умалять роли других народностей в этом деле, о них много говорят, да и они сами могут достойно за себя постоять.

Моя задача сказать сегодня хоть немного и о русских, о которых теперь уже, видно, никто, кроме нас самих, о себе не скажет, не скажет того, что наши наследники, молодежь, должны знать и что они оценят в дальнейшем.

Всем нам, имеющим возможность сегодня мирно жить под защитой Латвийского государства, не следует забывать, какой ценой добыто это право на существование, не следует забывать и того, что враг еще существует в лице Третьего интернационала и что окончательная победа над ним может быть одержана лишь при единогласии всех народов, при общем дружном сожительстве национальностей в пределах того государства, гражданами коего мы состоим.

Барон Н. Будберг61

Бой под Роденпойсом у Риги и ранение светлейшего князя Ливена (из памятной книжки участника)62

22 мая 1919 года отряд светлейшего князя Ливена вместе с ландесвером и латышскими войсками, после дневного перехода и ожесточенных боев, вошел в Ригу. Главный город Прибалтики, столица Латвии, древняя Рига была освобождена от большевиков. Но этого было мало. Потребовалось защитить ее и от дальнейших попыток противника вырвать город из наших рук.

С этой целью в один из ближайших дней (24 мая) по направлению к станции Роденпойс – возможному подступу противника – было приказано выступить