Поняли, радостно поддержали, чокнулись. Ну да, не вином, да и нет его у нас, и, к тому же, среди нас и подросток, и вообще непьющая доктор, за дедка точно не знаю, но тоже вряд ли он спиртное не в меру употребляет, потому как харам это (религиозный запрет для верующих в исламе). Фидель и Лука с удивлением пытаются понять что происходит, перевожу им сказанное как могу, и Фая помогает — они тоже удивились что чаем чокаться можно. Но как символ единения — всем понятно.

Дедок вида не подает, но вижу же, доволен, тем более все его стряпню нахваливают, а у Фаи на глазах слезы. Вчера-то крепилась, не до того было, а сегодня что-то ее на слезу пробило. Отвернулась, к плечу прижалась, шепчет чуть слышно.

— За тебя испугалась… А ну как они бы верх взяли, даже думать об этом не хочу, а мысли дурные все лезут! Утром встала, у моря помедитировала, вроде успокоилась, а вот ты сказал и опять вчерашнее вспомнилось…

Не-не, нафиг — такие минорные и пессимистические настроения надо сразу же на корню пресекать! Попробую успокоить, заодно и разберемся все вместе, что тут и как было. Но сначала о другом. И громко, так чтобы все слышали, я же вижу как народ ушами ветер разгоняет.

— Ты мне лучше расскажи, как пополнение? Что там с раненым?

Ага, отвлек, вот и ладно. Слушаю.

— Фиделя я осмотрела и перевязала. Сотрясения нет, рассечение, сильные ушибы — много, гематомы… Переломов тоже нет. На Луке тоже синяки и ссадины, били его, крепко били… Вовремя мы про лекарства и перевязки подумали, часть заказанного нами накануне сразу же и пригодилась. Ещё надо будет кое-что добрать, список самого срочного на первое время я уже подготовила. Бабай-абы осматривать себя не дал, но, возможно, что и ему как-то досталось.

— Закажем, конечно — раз надо. И что постоянно что-то медицинское добирать придется — в этом тоже не сомневаюсь. Вон у нас какие соседи «неспокойные» завелись…

— Так что, и ещё кто-то такой же заявиться может? И этих уже много…

— А вот сейчас и будем выяснять кто и что. И когда. Раскрутим «ёжик событий» в обратную сторону. Слушай и дополняй.

Дедок переместился поближе, притих, не балагурит.

— Вот смотрите, как оно вчера было. Мы с тобою прибыли к пляжику и увидели на нашем берегу чужую лодку, ну не лодку, велосипед водный, не суть. «Транспорт» — одним словом. Сразу же насторожились, потому-то и пристали сами не там где раньше высаживались, а чуть поодаль, скрытно, и, главное — в стороне. Подошли, осмотрели. Что ты видела, вспоминай?

— Ну яркая такая штука, поплавки жёлтые, там на борту еще написано «Барракуда» латиницей. Вроде все?

— Да и это тоже, но с другой его стороны то же самое, вероятно, судя по шрифту, продублировано — какой-то, типа арабской вязью. «Сигнальчик»? Ещё какой! Станут европейцы у себя на лодках, ну или, вот как на этом, что-то другое еще писать? Навряд ли? Правильно. И я усомнился. Ну ты-то внимания даже на это и не обратила, а для меня так — да. К тому же, ещё он двухместный, значит гостей, как минимум — двое. Когда третьего увидел — даже и сам слегка удивился. Теперь следующее, по следам на песке не поймешь толком, вроде и наши: киваю на деда и испанца — его встречали. Но, что интересно, разгружать почему-то не стали. Или не успели, или что-то произошло. Ну или, как вариант, наши сами отойти нас встречать почему-то не могут — уже сигнал тревожный, но явно нас на выручку ждут. Но, повторюсь, никто нас не встречает - с чего бы это? Далее, в узлах что-то, какая-то одежда, завязано небрежно, но плотно, и следы крови. И плита терминальная в одном из узлов. Угол торчал, похожа на нашу.

Теперь, почти разу же следы непонятные, как будто на месте высадки что-то происходило, песок раскинут в стороны, пучки травы вырваны, куст раздавлен, будто кого-то по нему валяли, и опять вокруг натоптано. Идем дальше. Один раз кровь на листьях была, и, как будто, то ли пьяный кто шел, то ли ещё что-то такое, пару раз ветка надломленная, на волокнах коры висела. И это там — где мы несколько раз уже утром проходили, и ничего подобного ранее не было.

Вспоминай-вспоминай — мы с тобой тогда ещё медленней пошли. И ты ещё мне про незнакомый запах сама сказала. Вроде как и дым, но какой-то восточный, не европейский, сладковатый. Вспомнила?

— Ну да, сказала, а что?

— А вот как к костру вышли, так и ясно стало — что. Увидали мы их. Какие-то восточные люди в чём-то своем национальном, рядом с ними — кальян. Ну меня и осенило, это ж наркота у них какая-то, в этом не разбираюсь, но запах смутно на ту отраву похож. В глаза глянул — а стеклянные они у них, какие-то затуманенные. Рядом с ними наш абый хлопочет, но как-то слишком уж скованно и напряжённо, и спиной к ним совсем не поворачивается, только боком или лицом. Можно растолковать и как знак уважения, но… Опасается чего-то? Вполне возможно, а чуть в стороне от костра связанный наш Фиделито лежит. И какой-то новый подросток европейского вида ещё рядом с ним напуганный — и тоже связан. И побои на обоих заметны. Вот скажи мне честно — с чего бы его избивать? Кому он мешал, чему? Неспроста это.

— Да он и сам не понял за что его…

— Вот-вот! Вывод: как минимум — неадекватные люди. Ещё пока не враги, но… Вот именно — пока! Но не убили же, а чего-то от него хотели. Может и пытали, чтобы рассказал где его остров и кто там ещё есть? Может и ещё что-то. Не отвечай — просто дальше слушай. Сейчас сама всё поймешь. Вот мы к ним подходим, оружия у них в руках нет, но они как-то ноги вокруг колен потирают, будто массируют, как будто судорогой их свело или что-то вроде этого. Обратила внимание?

— Вроде нет… а что, это что-то значит?

— Кто у нас ортопед -то, а? Ну, может и не значит это ничего, но я вот так прикинул, сам я от махания