Чтобы не очень расстраиваться, я начала говорить уже целенаправленно, то есть конкретно его призывать встать и пойти в лесок. Хотя известно же мне по опыту прежнего времени, что так просто он не встанет и не пойдет. Его надо стимулировать. Тогда я сказала ему одно слово, от которого он открыл глаза. Просто взял и открыл их, а что ему оставалось-то? Сел на кровати. Сидит, смотрит глазами. Молчит.

Так прошло несколько минут, может, сорок. После этого он встал, взял зубную щетку и пропал вдали. Вдали от меня. Нет, я не стала рыдать и биться о стену своей головой. Просто стала ждать. Умные всегда ждут, а глупые паникуют, так вот, я стала ждать. И дождалась.

Некоторый Человек пришел и спросил, почему так пахнет, прямо болит голова, а надо сказать одну простую вещь, что от запахов голова у него не болит, только от шума или от расстройства. Пришлось сознаться, что чайник теперь уже не работает. Не то чтобы он работал когда-то, но воду налить было можно, и на плиту поставить, и воды согреть. А теперь нельзя стало. НЧ уставился в одну точку. Его тошнило. От тоски. Очень он любил этот чайник, долгая история, как он появился у Некоторого Человека. Но вот появился. Как я его утешала, говорить не буду, потому что тогда совсем грустно станет, а зачем нам грустить, правда же? Вот и я думаю, что нечего. Но могу отметить, что ругались мы сильно, даже прибежали соседи и вахтер снизу. Ладно, соседи нашли у НЧ в комнате еще один чайник, успокоили его. Попил он кофе, посидел. Решили поесть. Приготовили. Оказалось, что консервы, из которых готовили, порченые.

Выкинули, конечно. Приготовили без консервов. Съели. Посидели. Вот и весь лесок, если коротко говорить.

В жизни всегда есть место празднику, я считаю. Некоторый Человек мне не верит, но это его дело, сам горазд сочинять. А мне дед говорил про праздник, мой деда самых честных правил, почему бы ему не поверить? Он рассказывал мне о своей жизни, и я убеждалась: действительно, всегда есть место празднику. Дедушка родился перед войной, жил в холодном тылу и радовался тому, что можно наклеивать полосы из бумаги на окна, ему это казалось веселым. После войны праздник был, когда старшие ребята звали играть в футбол. Мой дед был футболистом, боксером, пловцом и гребцом на каноэ. Но это не все. Он умел шить, петь, рисовать, отвечать на грубость и глотать таблетки, не запивая водой. Это все, пока учился в младших классах. Постепенно он научился застилать постель, стирать носки, рвать цветы с клумбы, говорить приятное девушкам, курить и подолгу стоять под окном. Это не считая того, что он был отличным рыбаком, грибником и побивателем комаров. Девушки влюблялись в него с первого взгляда и на всю жизнь, но он не давал им шанса. Еще в детстве он решил, что женится только на той, у которой верхние ресницы будут доставать до лба. И такая нашлась! Через неделю после свадьбы дед отправился покорять самую высокую гору мира — Джомолунгму, или Эверест. В горах чуть не погиб и Эверест не покорил, но зато вернулся домой живым, устроился работать на завод и дрался со всеми, кто не верил, что в жизни всегда есть место празднику.

— Ну, где оно, где это место?! — спрашивали его и били по носу.

Но дед был, как вы помните, боксер и каждый раз побеждал. Его место праздника было дома, с бабушкой. Потом у него родились мои дяди и одна тетя, а потом и мама, праздник стал настолько многоголосым и громким, что дед начал постепенно глохнуть. Но это тоже радовало его, потому что становилось немножко тише, а потом еще тише, и все совсем стихло. Дед попал в тишину и молчание, но его это не напугало, потому что теперь появилась возможность подумать о жизни. И в этих своих раздумьях он снова и снова убеждался, что в жизни всегда есть место празднику, тем более что праздников становилось все больше. Мало того, что дед исправно отмечал дни рождения своих детей, тут стали рождаться и внуки. Последней родилась как раз я. В тот день, когда меня внесли в дом, дед на несколько минут снова стал слышать все звуки. Он услышал, как кричит мой младенческий голос, как счастливо смеются мама и бабушка. Он услышал, как на кухне капает вода из крана, как топает сосед сверху, как дышит его нос и даже как тает снег.

— Да, — задумчиво сказал он, — да. В жизни всегда есть место празднику.

И я запомнила эти слова навсегда.

Я рассказала всю эту историю Некоторому Человеку, но он только пожал плечами.

— Где оно, это место? — спросил он через несколько дней. И мы пошли его искать. Это было посложнее акции с замшелыми пнями, мы такую проводили, я расскажу как-нибудь. Потому что пней сколько угодно, а вот мест для праздника — не очень-то. Но так ничего и не нашли. В конце концов решили, что таких мест, наоборот, очень много. В самом деле, праздник может случиться с тобой где угодно. И когда мы так решили, это место тут же нашлось.

Однажды нам было очень холодно, так холодно, что мы думали — свалимся тут же, на месте. И никогда больше не встанем. Это было в лесу, ночью, зимой. Как-то почти случайно мы туда попали, погнались за необычной бабочкой — и вот такие дела, никогда не знаешь, где окажешься в следующую секунду. Неожиданно пошел дождь, потом снег, наступила зима. И вдруг, представьте себе только, вдруг Некоторый Человек находит в кармане спички. И мы вдруг разводим костер и греемся. И вдруг я достаю из сумочки кружку, была у меня с собой большая алюминиевая кружка, а у НЧ в куртке еще оказалась чайная заварка. Вообще он не большой любитель чая, но тогда, у костра, мы накипятили снега, заварили чай и только потому выжили.

— Это просто праздник, — говорил НЧ и тихонечко пил из кружки.

А наутро оказалось, что это был только сон, но мы как-то слабо в это верим, потому что не может же двум людям сниться один и тот же сон, да еще одной и той же ночью. Так что это было на самом деле, и мы нашли в своей жизни место празднику. Только не очень хочется туда возвращаться. Поэтому мы постоянно ищем, где можем отпраздновать свою жизнь.

Вот так мы гуляем. Идем себе по городу, а навстречу люди, люди, пропасть, сколько людей. Я многих из них знаю, между прочим, хотя мне Некоторый Человек не верит. Но что я могу поделать: стоит мне раз увидеть человека, повнимательнее на него посмотреть — все, готово дело! Я его запомнила. Так что сначала я все время говорю Некоторому Человеку (его удобнее называть НЧ, кстати) какие-то такие слова:

— Помнишь вон того дядьку? Усатого. О, смотри, вчера у фонтана эта же девушка была. Только в другой юбке. А вот этого на прошлой неделе видели, в магазине. Он у нас еще пятачок попросил.

— Слушай, хватит уже, не помню я никого, — наконец говорит мне НЧ. Он любит молча гулять. Но я-то так долго вытерпеть не могу!

— Смотри, ты хочешь такую же шляпу?

— Какую?

— Видишь, мужчина идет? Руку еще поднял. Вон, дерется.

— Не хочу.

Идем молча. Недолго, правда, потому что по пути нам попадаются яркие воздушные шарики разной формы, в том числе шарик-бегемот, шарик-Плуто, шарик — космический корабль.