В этом контексте мы должны отметить, что Юнг предоставляет нам интересную и важную дискуссию об окончательном значении сексуального символизма в кабале (а если брать более широко, то и в алхимии). Рассуждая о сексуальном символизме Йесод в Зоаре, Юнг пишет:

Психологическая школа Фрейда обычно интерпретирует психическую деятельность человека в терминах сексуальности. Здесь (в Каббале) психологу-фрейдисту негде было бы развернуться, так как автор Зоара сам использует сексуальную терминологию. Школа Фрейда просто перечисляет все те вещи, которые могут напоминать фаллос, но никогда не говорит о том, что же этот фаллос символизирует. В таких случаях обычно говорят, что цензор плохо делает свою работу. Тот же Шолем сам указывает на то, что сексуальность Зоара, несмотря на свою незрелость, может быть понята как символ строения мира[30].

Юнг (и Шолем) поднимают вопрос полного осмысления сексуальных образов и символов. Исходит ли это из представления, что сексуальность – всего лишь сосуд или аллегория для космических творческих процессов, или из предположения, что Зоар и поздняя каббала предполагает, что вселенная и человечество так или иначе сексуальны по своей сути?

ГЕНДЕРНАЯ ТРАНСФОРМАЦИЯ И ГЕНДЕРНЫЙ УКЛОН КАББАЛИСТИЧЕСКИХ СИМВОЛОВ

Недавно Эллиот Уолфсон исследовал применение эротического и гендерного символизма в каббале, и подробно прокомментировал несколько тем, которые имеют отношение к юнгианской мысли. Согласно Уолфсону, в то время как использование символа Эроса является естественным в мистике с целью описания восторженного союза человека и Бога[31], еврейский мистицизм уникален в прямом применении эротического и связанного с полом языка в характеристике божественного[32]. Для каббалистов тайное по сути привязано к эротизму, и даже божественное описывается в эротических терминах. Как указывает Идель, в отличие от греков, гностиков и христианской религии, еврейская традиция иногда эротизирует действительность, и этот эротизм подчеркнут в каббале[33].

Уолфсон указывает, что в представлении некоторых каббалистов самосоздание Бога и сотворение мира происходят в аутосексуальной игре, и, следовательно, в каббале "основное стихийное бедствие изображается настолько точно, что бытие в человеческой сфере рассматривается как предельный грех, для которого разворачивание истории - постепенное исправление"[34]. Принимая во внимание слова Юнга, что для алхимиков грех кровосмешения - божественная прерогатива, которая становится символом союза противоположностей[35], Уолфсон утверждает, что другой сексуальный порок, - онанизм, символизирует сложную диалектику между сотворением, грехом и искуплением.

Затем Уолфсон показывает, что теософическая каббала использует термин гендерного преобразования как основной символ божественного. И сотворение и искупление мира вовлекают динамику, когда женщина преобразуется в мужчину, а мужчина преобразуется в женщину. Уолфсон считает, что для каббалистов предвечная божественная сущность – мужчина-анрогин, "исключительная мужская форма, которая включает и мужское и женское"[36]. Однако, в то время как Уолфсон утверждает что искупление "состоит из восстановления женщины мужчине..., а не в объединении двух независимых полов", это не всегда полностью подтверждается в текстах Зоара, например, здесь:

Все души, как единый цельный продукт Всевышнего, сходят в мир и делятся на мужские и женские, а затем соединяются вместе в едином желании, создавая душу[66] как одно целое, но при нисхождении расходятся по своим сторонам. Только Всевышний знает, как правильно соединять (пары)[37].

Зоар действительно показывает определенный гендерный уклон, когда он продолжается:

Редким счастливцам удается найти утерянную половину. Но тогда он становится действительно прекрасным, и через его совершенство благословлен весь мир[38].

Однако:

Женское желание, соединяясь с мужским, содержатся (как) душа в душе, и становятся одним. Затем в мире от мужской силы создается плод женщины. С другой стороны мужской плод находится в женском желании, которое производит плоды.[39].

Зоар далее определяет, что все души "мистически соединены," и когда они спускаются в этот мир, они разделены на мужчину и женщину. Каждый человек, чтобы усовершенствовать себя, должен найти своего небесного спутника[40], и так как "человек сотворен как микромир мира... каждый день, Бог создает мир, примиряя исконные пары[41]". Далее: "Так же, как пальма не растет, если мужчину не сопровождает женщина, также и справедливое не может процветать, когда они - мужчина и женщина не вместе, как Авраам и Сара"[42].

Однако, в других местах Зоар следует библейской традиции, принимая, что женщина произошла и является производной мужчины. Например, Зоар объясняет что буква Цаде (Цадди):

состоит из буквы Нун, подавляемой буквой юд (объединяя мужской и женский принципы). И это - тайна создания первого человека, который был создан с двумя лицами (мужским и женским)....Сказал ей Всевышний: я уготовил рассечь тебя в другом месте и повернуть лицом к лицу[43].

В то время как в Зоаре выражено явное "превосходство мужчины над женщиной,"[44]и женщина связана с порочностью[45], греховностью и смертью[46], "мужчина неполон, если он не воссоединен с женщиной":