В конюшне было тихо и тепло. Мерное ржание лошадей успокаивало слух, а яркий свет, льющийся из окон в крыше, окрашивал внутреннее убранство в теплые оттенки. Две лошади, которых купил Леверн, отдыхали в деннике, а третью, подаренную Гектором, расчесывал грум.

Главный конюх стоял у входа на беговой круг, наблюдая, как берейтор дрессирует породистого скакуна, купленного одним вельможей. Когда Винсент оторвал конюха от столь важного занятия, тот посмотрел на него с плохо скрываемым интересом.

Винсент за небольшое вознаграждение договорился, чтобы их лошадей как можно скорее подготовили к дальней дороге, и уже пошел к выходу из конюшни, но на миг замер. Едва уловимый звук заставил его насторожиться, и командир посмотрел в небо – к нему быстро приближалась хищная птица.

– Алерайо!

Не веря глазам, Винсент подставил руку, и птица опустилась на нее, хлопая огромными крыльями. Командир почувствовал, как распороли укрытую одной только тканью кожу орлиные когти, но стерпел боль. «Стоит купить биялай», – подумал Винсент, жалея, что прежняя перчатка потерялась в бою у реки.

– Я уж было подумал, что тебе надоело следовать за мной, – признался он, аккуратно поглаживая указательным пальцем перья птицы. Орел немигающим взором уставился на хозяина, и Винсенту казалось, что птица видит его насквозь – теперь так привычно, хотя раньше, когда он был подростком, он не мог выдержать его взгляда. Командир осмотрел птицу и заметил письмо, привязанное к лапе.

Внутренне сжавшись, Винсент развернул свиток. Слова, написанные знакомым почерком, поначалу обрадовали мужчину. Но радость быстро испарилась – чем дальше он читал, тем больше крепло в нем чувство опасности. Алерайо, перебравшись на плечо командира, щелкнул клювом – птица оставалась спокойна.

Судьба всегда была благосклонна к Евандеру. Она не дала раненому воину потерять сознание во время битвы, послав Алерайо привести стража в чувство своим криком. Ее же усилиями воды реки принесли нуждающегося в помощи стража к дому доброй целительницы, которая помогла ему поправиться, а внук спасительницы оказался тезкой Евандера и должен был присоединиться к отряду Силиуса, но не хотел браться за неугодную ему работу. Так судьба помогла Евандеру найти прикрытие.

Появившаяся процессия, без сомнения, была замешана в нападении на настоящую принцессу. Евандер находился в стане врага, но не собирался бежать. Все и раньше играло стражу на руку: к процессии с настоящей монаршей дочерью он присоединился в последний момент, и вряд ли среди окружения поддельной принцессы найдется человек, который видел его в замке во время отбытия настоящей. Ничто сейчас не мешало использовать сложившуюся ситуацию с выгодой – как раз то, что и планировал Евандер, преданный своему делу.

Уже несколько дней он наблюдал за лжепринцессой. Стараясь не высовываться, лишний раз ни с кем не говорить и не обращать на себя внимания, он словно превратился в тень, преследующую самозванку. Ею была невысокая девушка, которая хорошо вжилась в чужую роль: чаще всего она гордо держала голову и умело задирала нос. В ней действительно была внешняя схожесть с настоящей принцессой, и только тот, кто видел Адалин, мог уличить ее в обмане. Евандер не верил, будто Силиус и Феликс настолько слепы, что признали в этой девчонке дочь короля.

Он очень удивился, узнав «по секрету» у одного из охранников, что госпожу зовут Агата. Тот в свою очередь узнал имя от служанки лжепринцессы, которой посчастливилось услышать, как монаршая дочь сквозь сон величала себя «Ее Высочеством, принцессой Агатой». Евандер не сомневался, что имя дочери короля знает уже половина процессии, однако и стражи, и слуги неизменно обращались к первенцу монарха со всем почтением, но не упоминая имени. Что было верным решением – узнай Силиус или Феликс о подобной осведомленности, виноватым не сносить головы. Имя будущей жертвы они обязаны скрывать и от рядовых охранников, и от простого народа, вплоть до ритуала. И только после того, как магия наполнит воды реки, имя объявят народу, предоставив ему молиться за покой отданной души.

Агата, которую облачали в роскошные королевские наряды, порой вела себя как деревенская девчонка: сейчас лжепринцесса, придерживая подол шелкового платья и откинув прочь туфли, не стеснялась прыгать по камешкам на мелководье реки. Пару раз босые ноги соскальзывали, и «ее высочество» во всем великолепии распластывалась на камнях.

Страж, задумавшись о лжепринцессе, пнул один из камешков под ногами – он с глухим стуком угодил в сапог Феликса, наблюдающего за новеньким.

Евандер напрягся. Ему благоволили добрые Санкти, помогая убедить Силиуса в том, что он был зачислен в сопровождение принцессы приказом короля и прибыл, как было оговорено предварительно, из ближайшего населенного пункта. Но Феликс не спешил следовать примеру своего доверчивого напарника. Все нутро Евандера вопило об одном – не говори рыцарям правды. Он знал, что, если скажет хоть слово о настоящей процессии, если позволит себе открыть даже намеком то, что он не верит в спектакль, разыгрываемый для целого королевства, – он больше не увидит рассвета.

Феликс не был счастлив появлению Евандера в отряде, несмотря на добродушный настрой Силиуса. В тот же день, когда прибыл новый страж, к процессии присоединилось еще двое воинов, посланных королем Антонием в качестве дополнительной охраны для принцессы. Феликс знал, что король волнуется, и в какой-то мере разделял его страхи. Но Евандер не вписывался в общую картину, и Феликс намеревался рано или поздно вывести его на чистую воду. Или попросту убрать, избавив себя от лишней головной боли.