1 января — такой день, когда всегда хочется в новую жизнь. Я наметила, что случится и у меня новая жизнь.

Я подумала, что Александр Иванович должен стать во главе утренника, сказать деткам хорошее.

Я еще раньше спросила, будет Александр Иванович выступать или не будет. У Степана Федоровича и спросила. Вроде я хочу узнать, как было в прошлом году. Получилось, что так и было — с Александром Ивановичем во главе. Отсюда у меня и волнение.

Да.

1 января получилось так.

Ночью нападал снег. И утром снег падал тоже. Я подумала, что ничего, взяла — раз! — и накрасила себе ресницы. Берешь на палец краску с баночки и ведешь по ресницам, потом пудрой, потом опять краской. Пудра у меня «Кремль», она лучше подходит, потому что мелкая-мелкая. Если ресницы у человека сами по себе густые, получается красивый заборчик. У меня ресницы густые. И брови густые тоже. Брови я не накрасила. Мне не надо. Брови у меня черные и без ничего.

А Катерина и брови себе наводила тоже. Волосинки одна от одной — не добежишь, чернота прямо по шкуре идет. Я хорошо присмотрелась и увидела, что идет.

Конечно, с расстояния Катерину можно засчитать за красуню. Надежда и с расстояния б красуней не засчиталась. Кроль и кроль.

А еще есть женщины называются «моль». Надежда — кроль. А есть — моль. Я моль сколько захочешь видела. Мы с мамой Тамарой когда зимнее перетряхивали, всегда выскакивала моль. Моль жрет мех, и шерстяную нитку жрет тоже. Меха у нас в доме не было. А шерстяная нитка была — носки и прочее было, и пальто. У нас с мамой Тамарой телогрейки, которые фуфайки были тоже. В хозяйстве ж пальто спортишь, а фуфайка годная для всего на свете. По правде, я после мамы фуфайки выкинула.

Хозяйство ж у меня все-все закончилось, а за водой я и в пальто ходила. Тем более я думала, что, когда куплю себе новое, так старое пальто у меня для такого и будет. Потому что, конечно, новым туда-сюда мотылять не надо. Я никогда не мотыляю. Это у человека не жадность, а порядок.

Надо понимать.

Ага.

Я понимаю, что в жизни Александра Ивановича обе-две — Катерина с Надеждой — моли. Одна — жерррр! И другая тоже — жерррр! Жерут моего Александра Ивановича в две горлянки.

Я хорошо моль ловлю. Ррраз! И нету. Потому что я хорошо прыгаю наверх. Моль любит, чтоб наверх. А я прыгаю. Мне преподаватель Гордеев с радио каждое утро так и говорил, что прыгаем, товарищи! Прыгаем! Упражнение требует большого напряжения мышц!

Мышц — такое похоже на мышу, мышь — если по-русски. Мыша серая. Кроль серый. И моль серая тоже. А «Мишка» — с шоколада.

Я про прическу.

Моя прическа под сеточкой не получилась такая, как мне под честное слово говорил парикмахер. А деньги парикмахер взял за такую. Конечно, волос любит покой — хоть день, хоть ночь. А не надо обещать.

Я волос утром причесала наверху и руками снизу подбила. Оно ж еще платок будет. Без платка на улицу не пойдешь. Я думала, еще когда в парикмахерской. Допустим, была б осень. А на Новый год — нельзя.

Конечно, я одела шелковое белье, капроновые чулки, бутылочное платье — праздник у человека есть праздник. Для чулков я придумала одевать еще и простые, чтоб не порвать капрон. У меня бурки получилось купить только на размер бо́льшие, так на простой чулок даже правильно. И для тепла тоже хорошо. Я для тепла под пальто еще кофту с шерсти одеваю. Допустим, будет у меня пальто с меховым воротником. Я наметила покупать под следующую зиму — по деньгам и по всему-всему. Под новое пальто кофта уже не пойдет.

Да.

Я вышла на улицу. А там — еще хуже, чем я думала с окна. Снег падает и падает. Я, когда выходила, платок не затужила, потому что у меня ж прическа. А снег давай набиваться под платок. Я остановилась и затянула концы. Голове сразу сделалось плохо и мокро. Снег мне и в самые глаза лез. Я закрылась руками. А как с руками без глаз идти? Я открылась. Снег нападал на глаза и на все-все мои ресницы. Как начало меня печь! По правде, пекло недолго. Сошло все печево вместе с снегом. Снегом и умылось, что получилось грязное. Я подумала, что это мне правильный урок на будущее. Первое. Не надо с себя делать, и вымучивать с себя не надо тоже.

Я сказала спасибо за учебу, хоть и дошла на работу не в хорошем настроении. Я наметила себе другое, а оно так.

Буфет в такой день не работал буфетом. Просто наливали, кто просил, чай. За чай деньги не брали. Было масло, колбаса вареная была, и яйца вареные были тоже. Коржики и подобное. Ситро и лимонад. А еды не было.

Для праздничного дня все ходили не в халатах, а одетые как положено праздничному дню.

И как раз так получилось, что утром по радио сказали, что настало время менять деньги, что завтра откроют сберкассы и будут. Конечно, люди про это уже давно знали, а все-таки волнение есть волнение. Это ж деньги.

Про обмен людям объявили уже давно. Считай после майских в прошлом году. Я тогда ж еще работала на лозовой.

Конечно, на лозовой собрали весь-весь коллектив, чтоб рассказать все-все вопросы.

Люди волновались, потому что после войны уже один раз меняли. Получилось, что опять. Деньги меняли так, что у денег делали минус на нули. Людям надо было успеть поменять свое за три месяца с января месяца. Меняй сколько хочешь.

Обещалось, что если человек дасть десять, человеку дадут один. Так и цены сделают другие. Про сберкнижки было сказано, что сколько у человека лежит, так будет у человека столько же, только другое. Говорилось, что по виду бумажки будут меньше в длину и широту.

Некоторые начали спрашивать, будет сделан учет или не будет, кто сколько меняет, будут или не будут узнавать, где у человека взялись деньги. Людям твердо обещалось, что наше государство никого не обидит. Ты только приди и честно свое отдай.

В коллективе начали обсуждать. Спрашивали, у кого сколько есть. Некоторые говорили, что сколько, а все ихнее. Пускай. Иголку в мешке не запрячешь.

Я сказала, что у меня ничего нет.

По правде, я наметила поменять с схованки, а пока что купить из нужного.

Допустим, подумала про такое я не одна. Другие люди получились не дурней меня. Пускай. Я не мещанка.

Я купила чемодан с уголками. Были два цвета — черный и детский. Я купила детский. Я подумала, что черный — это больше для мужчин.

Чемодан был хороший, крепкий, хоть называется с «пульман-картона», Латвийская ССР, город Рига, комбинат «Сомдарис». Допустим, мне денег было сильно жалко. А потом я подумала, что пускай.

А про пульман с картонкой и про другое я узнала с бумажки внутри чемодана. Я такие бумажки люблю и всегда не выкидываю.

С чемодана я подумала, может, у меня фамилия такая — Пульман, от родных родителей. Может, у меня мама и папа тоже с Риги, с Латвийской ССР. Пульман — это ж фамилия для евреев, а красивая.