– Да, друзья. Юрий Анатольевич совершенно верно заметил. Я люблю Италию. Началось все еще с романа «Спартак». Роман из детства, который подарил мне Италию, Рим. Думаю, что я не одинока.

Сотрудники дружно закивали.

– Многие сегодня едут отмечать Новый год в Париж, а у нас будет Рим! Мы же особенная компания, верно?

Тут уже закивал Грязев.

– Италия! Солнечная страна, где вкусно едят, много поют, где уникальная история. И, наверное, итальянцы похожи на русских. Так давайте сделаем нашу вечеринку сегодня солнечно итальянской!

– Ура! – Менеджеры подхватили Юлин спич, захлопали, Антон присвистнул. Все ж неплохая у них команда. Дружная.

– Я вас всех просила прислать мне три основные черты, определяющие Италию. Вот ваши ответы. – Она помахала листочком. – Свой ответ у меня тоже есть. И я обязательно зачитаю все варианты. Но вот что скажет синьор Росси?

Марко рассмеялся. Он внимательно вслушивался в Юлину речь. Под конец она специально стала говорить медленно, так как это было основное.

– О! Это очень легко! Да. И пожалуйста… Марко. Просто Марко. Для всех. – Мужчина галантно поклонился в разные стороны.

И для всех сразу свой. И прям как будто родной.

– Аллора! Итак! Это еда. Это футбол. И песня. Да. Это музыка. И баста!

И все сразу засмеялись и захлопали.

– Ага! – Юля подхватила эстафету. – Для меня это итальянская кухня, итальянская опера и итальянский язык!

– О! Брава!

– А как же отреагировали наши сотрудники? Еда была у всех, кто-то написал про итальянскую мафию, про конкурс Сан-Ремо. Было итальянское кино. Вот еще! Итальянки! В Италии много красивых женщин. – Густо покраснел Грязев. Да, Юля знала, что это было его определение. Именно так: шикарные итальянки, мафия и еда.

– А пофамильно? Вот ведь интересно, кто конкретно что написал. Про женщин, например?

– Тебе зачем, Краснов? – быстро среагировал Грязев, чем выдал себя с головой. Ленка посмотрела на мужа, сощурившись. Еще и ревнивая. Ну надо же! Все остальные явно получили удовольствие, и наконец-то расслабился муж Клавдии. Он понял, что жена не обращает на него внимания, и у него появилась передышка. Ну хотя бы на время этой вечеринки.

– Марко, а про футбол никто не написал.

– О! Это неправильно. У нас все мальчишки играют в футбол. Играют долго, пока не вырастут. А потом этот футбол смотрят. На стадионах, по телевизору. Мы – заядлые болельщики. – Марко «заядлые» произнес практически по слогам, сам радуясь красивому иностранному слову. – Иногда и сами вспоминаем молодость и собираемся в команды. Вот у вас все ходят в спортивный зал. Не-е-е! Итальянец не пойдет в спортзал, он лучше купит себе костюм на размер больше! Но все детство – футбол. И велосипед. Я, кстати, и в Москве купил себе велосипед. Да, и обязательно кручу педаль! Правильно?

– Педали. Их же много!

– Си! Педали. Их не очень много! Но две! – И он заразительно захохотал.

– А город? Какой ваш самый любимый город? Скажу вам, у нас голоса разделились между Римом и Венецией.

– О нет! Фирэнце! Это первое место. Для всех итальянцев. И второе Рома. Это естественно. И не потому, что я римлянин. Это так есть. Но первое всегда Фирэнце. Потому что Данте. Собор. Медичи. Это же такая история. И культура. Именно там находится все, что связано с Возрождением. И Рома. Извините, Рим – это барокко. А да! Фирэнце. Это Флоренция. И никогда не понимаю, зачем переводить названия городов. Это не так, как надо! Не так.

– А как по-итальянски Москва? – раздалось из зала.

– Моска! Абито а Моска. Живу в Москве.

У кого-то зазвонил телефон. Грязев шикнул на сотрудника, но Марко неожиданно ухватился за этот звонок.

– Ага? А вы знаете, чья это музыка? – Естественно, никто не знал. – Это Боккерини, великий итальянский композитор. И это его знаменитый менуэт. – И Марко еще раз пропел мелодию. – Си? Это? Конечно. Но мало кто знает, что это еще и первый виолончелист. Его любимое выражение о музыке: «Масла, друг мой, добавьте масла». Вот вам итальянское определение музыки. Через еду. У нас все через еду. А музыка без чувства и страсти пуста. Музыка существует для того, чтобы говорить с сердцем человека. Да. Луиджи Боккерини. Мы уже забыли, что в первую очередь он был виолончелистом. Думаю, что самым первым из известных. Родился в Луке, но учился в Риме. В Риме с древних времен была очень сильная консерватория. И заметьте, в Италии нет музыкальных школ. Или есть, но они называются консерваториями. Хотя самые признанные в Болонье и Милане. Как, кстати, и кулинарные курсы. Интересное совпадение. Мне кажется, что это далеко не случайно.

Все слегка онемели. Мало кто из присутствующих, наверное, вот так с ходу мог рассказать что-то о русских композиторах. Тем более о не очень известных.

– Марко, вы так хорошо разбираетесь в музыке? А как же вы стали поваром? – Юле ничего не нужно было придумывать. Вопросы возникали сами собой. По ходу беседы. И было легко и непринужденно.

– О да. Это интересная история. Я пел. Я с детства пел. Моя нонна, бабушка, рассказывала, что пел ее отец, мой дед. Мой отец не пел. Не поет. То есть, может, я просто не слышал. Хотя итальянцы поют все. Это так принято. У нас веселые праздники. Собирается вся семья, у нас большие семьи, во главе семьи мама. Мы много едим и, конечно, поем. Бабушка хотела меня отдать в хор при Сикстинской капелле. Может быть, вы знаете, при Ватикане есть свой хор. Воспитывают там и учат мальчиков с девяти лет. Это самое прекрасное музыкальное образование в Риме. Самое! Но против были мои родители. Мой папа инженер. Мама – учитель. И они хотели, чтобы я был инженером. Да, но бабушка все равно меня отвела на экзамен в капеллу, и меня не приняли. Там огромный конкурс. Она расстроилась, я – не очень. Хотя я слышал, что мальчишки там много играют в футбол и вообще много занимаются физкультурой. Они должны быть выносливыми. Но я уже ходил в школу, и у меня там были друзья. Поэтому музыкой я занимался после уроков. Отдельно. В консерватории. Да. В Риме есть хорошая. И я знал, что должен стать инженером с детства. Но я не знал, кто это такой? И что он делает? А в школе у меня был друг. Прекрасный такой друг. Томмазо. Томмазино! Томмазино Карбоне. Он и сейчас есть. Этот друг на всю жизнь. Хоть он и перешел мне дорогу. Да. Он женился на девушке, которая мне нравилась.