Сфенни достал графин, затем два бокала.

– Извините, моя коллекция бренди ужасна, – сказал он, как будто Брезану было не все равно, – просто запасы в последнее время иссякли.

С суетливой вежливостью Шуос налил им обоим.

Брезан сделал крошечный глоток, который можно было счесть достаточно любезным, и заставил себя улыбнуться. Он не понимал, стоит бренди таких денег или нет, да это и не имело значения. Он нуждался в этом презренном человеке. Рано или поздно Сфенни закончит ходить вокруг да около.

– Я не непатриотичный гражданин, – сказал Сфенни. Брезан так давно не слышал слова «непатриотичный» без сопровождающей его брани (впрочем, со словом «патриотичный» все обстояло так же), что чуть не расхохотался, но вовремя спохватился. – Но управление станцией Миннер требует больших средств, чем те, которые нам обычно удается вытянуть из региональных штаб-квартир. – Это заявление повисло в воздухе.

«Управление станцией», ну да, конечно… Больше похоже на то, что каждая нечестная марка, полученная Сфенни в виде взяток, уходила на облагораживание этого книжного сада. Брезан не знал, смеяться ему, плакать или броситься через стол. В подобных обстоятельствах Командование Кел вряд ли станет беспокоиться из-за такого преступления, как взятка, особенно если он сообщит о случившемся до того, как они всё узнают сами. И особенно если у него будет хорошее оправдание, а ведь таковое имеется. На мнение Шуос по этому вопросу Брезану было плевать. А вот на компромисс со своей совестью – отнюдь нет, пусть даже нужда в нем была велика.

«Возьми себя в руки, – велел себе Брезан. – Никому нет дела до твоих мелочных и неуместных душевных терзаний».

Но иногда… иногда ему хотелось, чтобы это кого-нибудь заботило.

Тем временем его высший долг оставался неизменным.

– Раз уж мы так восхитительно откровенны друг с другом, – сказал Брезан, – средства у меня имеются. – В отличие от генерала Кируев, в увольнительной он не гонялся по антикварным лавкам за чрезмерно дорогими безделушками. Пороки Брезана были проще и дешевле: алкоголь (только не персиковый бренди), неизменные дуэли и время от времени – кулинарные курсы, потому что нет лучшего способа понять людей, чем еда. Все это означало, что он в разумной степени богат.

– Значит, мы можем договориться… – сказал Сфенни.

– Я знаю, как сделать перевод, – сказал Брезан, – но не знаю, как предотвратить отслеживание сделки. – Это была не совсем правда. Он выучился всяким трюкам у людей, с которыми довелось пообщаться. Он просто думал, что эти трюки не выдержат полноценного аудита.

– Я мог бы вас проинструктировать, – предложил Сфенни. – Но, как честный человек…

В конце этой нереальной интерлюдии Брезан должен был либо стать лучшим актером гекзархата, либо спонтанно воспламениться.

– …я должен принять меры предосторожности. – Сфенни внезапно прищурился. – И на случай, если вы думаете, что честный Кел и сам должен принять меры предосторожности, уверяю вас, что все пройдет более гладко, если мы придем к соглашению мирно.

– Я и не предполагал ничего другого, – сказал Брезан.

Сфенни передал ему планшет. Назвал сумму.

Брезан не стал скрывать презрения.

– Отлично.

Как Сфенни и обещал, его инструкции были легкими в исполнении. Брезан запомнил причудливые бухгалтерские трюки. Они не так уж отличались от того, что ему уже было известно.

– Прекрасно, – сказал Сфенни. – Мы вас устроим, пока будем ждать результата. Ради нашего общего блага, вы же понимаете. Хотите, пришлю вам бренди, чтобы скрасить ожидание?

Было заманчиво сделать так, чтобы Сфенни потратил выпивку впустую, но…

– В этом нет необходимости, – сказал Брезан со всей дипломатичностью, на какую был способен. Родители бы им гордились.

Сфенни набрал вызов на своем терминале. После мучительно долгой паузы опять появилась женщина в платье с кисточками.

– Привет, – сказала она голосом, в котором ничуть не поубавилось веселья. – Что теперь, Сфенни?

– Отведите нашего гостя туда, где он сможет с удобством подождать некоторое время, – сказал круглолицый Шуос. – Позаботьтесь о том, чтобы его накормили, напоили, как обычно. А я должен немедленно разобраться с этим треклятым посланцем от фракции Видона.

– Не вопрос, – сказала женщина и улыбнулась Брезану. На её щеках появились ямочки.

Вот черт, она же не флиртует? Не то чтобы она его не привлекала – как раз наоборот, – но прямо сейчас ему ни в коем случае нельзя отвлекаться. К счастью, женщина на этом остановилась.

Они снова поднялись на лифте, на совершенно другой уровень. Чтобы отвлечься от дурных предчувствий, он разглядывал декор. Тот, кто украсил этот уровень, любил монохромные картины с изображениями ледяных планет, окаймленных головокружительными фрактальными завихрениями. Хорошая работа: Брезан сам не умел рисовать, но его младший отец был детским иллюстратором с хронической неспособностью смотреть на произведения искусства без вивисекции.

К тому времени как они добрались до «комнаты ожидания», там уже стоял поднос с едой: на нём было всё, от миски с лапшой, увенчанной половинкой вареного яйца, до тарелок с нарезанными фруктами. В комнате даже имелись полки с книгами, к которым Брезан не собирался прикасаться. Помещение было оформлено с таким ошеломляющим преобладанием синего и бежевого, что у Брезана зачесались лопатки.

– Вот такие дела, – сказала женщина. – Могу я чем-нибудь помочь, чтобы всё это не казалось таким невыносимым? – И опять эти ямочки на щеках, с надеждой.

Искушение было сильным, но нет…

– Спасибо, я в порядке, – ответил Брезан. Его дилемма не была её виной.

– Ну ладно. Я зайду за вами позже.

Брезану хватило времени в самый раз, чтобы опуститься в чертовски удобное кресло и задаться вопросом, каково это – жить до такой степени беспечно. Потом, о ужас, он уснул. Проснулся через неопределенное время, с ужасно затекшей шеей. От персикового бренди во рту остался ужасный привкус, хоть он едва прикоснулся к выпивке. И женщины в платье с кисточками нигде не было видно.

Брезан медленно поднялся, подошел к стене и начал писать на ней пальцем:

Снова и снова, как ребенок на уроке чистописания. Интересно, а почерк способен выражать сарказм?

К помещению примыкала небольшая, но полностью оборудованная ванная комната. Брезан понимал, что в этом крылся намек на то, как долго его планируют здесь держать. Он потребовал разговора с начальством. Ничего не вышло, но он и не рассчитывал на успех.

Смирившись, он поел. Чисто военная практичность. Кроме того, молочно-морковный пудинг был вкусным. Надо попытаться самому такой приготовить, если он отсюда выберется, что казалось все менее вероятным.