Из одного в другой конец комнаты постоянно двигался поток крыс, на каждой из крыс была упряжь, к которой была пристегнута пара больших, прочных мешков, с каждой из сторон, как на миниатюрной тягловой лошади. Крысы исчезали в той части комнаты, которая была спрятана за высокой деревянной стеной. Когда они выходили, мешки были полными и тяжелыми.

Пока миссис Фрисби осматривалась, мимо них в туннель прошла группа из десяти крыс, их мешки были полными; они поприветствовали Джастина и кивнули ей, но не остановились. Она заметила, что прямо перед входом тихо крутился вентилятор, загоняя в комнату свежий воздух откуда-то из леса.

Миссис Фрисби стояла рядом с Джастином, ее рот от удивления открылся. При виде движения, шума, размера комнаты, которая была около шести метров в длину и столько же в ширину, у нее закружилась голова.

– Как вы сумели сделать такую большую комнату? – спросила она.

– Мы не делали ее, – ответил Джастин. – Мы нашли ее. Это естественная пещера. Вы видите, что полы и потолки из цельного камня. Это главная причина, причина, по которой мы выбрали это место. Остальные жили здесь до нас. Возможно веками до того здесь была ферма, медведи. Потом волки, лисы, сурки. Должен вам сказать, уборки тут было немало. Когда мы обнаружили пещеру, в нее вела одна большая дыра несколько метров в длину, она вела прямо, но настолько была забита листьями и палками, что вход едва виднелся. Мы полностью его закрыли и сделали другой, длиннее и уже – нашу заднюю дверь. Потом вырыли жилые кварталы под розовым кустом и вход, через который вы попали к нам. Но пещера – это все еще наша главная мастерская. Давайте войдем.

Когда они вошли внутрь, некоторые крысы подняли глаза, некоторые помахали и улыбнулись, но потом все быстро вернулись к работе, которой были заняты, будто они были в спешке.

– У них расписание, – объяснил Джастин, наклоняясь близко к уху миссис Фрисби, чтобы перекричать шум. – Они не могут перестать работать.

Одна группа, особенно занятая, собралась у предмета странной формы из дерева и металла около полуметра длиной. Он был загнутым, с заостренным концом на сторону маленькой лодки, подумала миссис Фрисби. Может крысы строили корабль? Потом она увидела, как они прикрепляют прочное металлическое кольцо к его верху.

Джастин подвел ее ближе.

– Это, – сказал он, – наше самое важное изобретение, ключ ко всему Плану.

Мы сделали пилотную модель прошлой осенью. Теперь делаем еще три.

– Но что это?

– Это плуг. Никодимус сам его сконструировал после прочтения всех книг, которые смог найти, по садовым приспособлениям. Он легкий и острый, особенно для того, чтобы его тянули крысы. Мы ввосьмером тащим его. С ним мы можем обработать за день упорного труда кусок земли размером примерно три на пять метров.

– Но зачем он вам нужен?

– Идите сюда, я вам покажу.

Он повел ее в дальнюю часть пещеры, где были высокие стены. Открыл дверь и кивком пригласил ее войти. Миссис Фрисби очутилась в большой деревянной кладовой; у ее ног до стены пещеры плавно поднималась гора зерна.

– Овес, – сказал Джастин.

Он повел ее дальше, открыл другую дверь, там была еще гора.

– Пшеница, – сказал он. – И другие: ячмень, кукуруза, соевые бобы. Мы делаем запасы уже долгое время, – сказал он. – Все это из амбара мистера Фитцгиббона. Теперь у нас есть двухгодичный запас для ста восьми крыс, плюс достаточно для еще двух посадок, в случае если первая не удастся. Там, – он указал на самые дальние кладовые, – у нас коробки с семенами. Семена помидоров, свеклы, моркови, дынь и всякого другого.

Все то время, что они стояли там, движение крыс не прекращалось. Они заходили в кладовую, снимали мешки, наполняли их зерном, вновь пристегивали их и уходили по туннелю через заднюю дверь. Миссис Фрисби подумала, что они похожи на больших муравьев, постоянно курсирующих по муравейнику.

У Джастина наверняка было такое же впечатление, потому что он сказал:

– Если муравьи могут, как говорит Никодимус, если пчелы могут, то и мы сможем.

– Сможем что?

– Ну, жить без краж, конечно же. В этом вся идея. Вот в чем План.

– Мы покинули поместье Бонифейса первого мая, – сказал Никодимус. – Мы знали гораздо больше, чем когда туда вошли. Мы пробыли там восемь месяцев.

– Тогда, – проговорил Джастин, – мы встретили Жестянщика.

Они вернулись в кабинет Никодимуса; отдохнувший мистер Эйджис сидел с ними.

– Не совсем тогда, – ответил мистер Эйджис.

– Да, – согласился Никодимус. – Это было поздним летом. Когда мы впервые выбрались, то начали искать постоянное место жительства или как минимум место, где мы могли бы оставаться столько, сколько нам хочется. Мы довольно точно знали, что ищем. У нас было много времени для обсуждения долгими зимними вечерами в библиотеке в перерывах между чтением книг.

О, чтение! Видите ли, мы так мало знали о мире и так были любопытны. Мы узнали об астрономии, электричестве, биологии и математике, музыке и искусстве. Я даже прочел несколько сборников поэзии, и они мне очень понравились.

Но больше всего мне нравилась история. Я прочел о древних египтянах, греках и римлянах, о Темных веках, когда древние цивилизации исчезли и единственные люди, которые умели писать и читать, были монахами. Они жили в монастырях в отдалении от остальных людей. Их жизнь была проста, они учились и писали, они сами выращивали еду, строили дома и делали мебель. Они даже самостоятельно делали инструменты и изготавливали бумагу. Прочитав об этом, я начал понимать, как мы можем жить.

Большинство книг были о людях; мы пытались найти что-нибудь о крысах, но практически ничего не было.

Лишь в двух энциклопедиях были разделы о крысах. Было немного обидно, особенно, когда мы узнали, что наших близких родственников, например, белок и кроликов, люди очень любили. Но считалось, что крысы распространяют болезни и, полагаю, что мы и вправду это делаем, хоть и не нарочно, и уж точно мы не несем больше болезней, чем сами люди.

Однако нам казалось, что главная причина, по которой нас ненавидят, – это то, что мы всегда живем кражами. С древнейших времен крысы жили на окраинах людских городов и ферм, на кораблях, прогрызая дыры в полах и крадя еду. Иногда нас обвиняли в том, что мы кусаем детей; я этому не верил, как и все из нас, если только принять, что были какие-то ненормальные крысы, выращенные в худших городских трущобах. И такое, конечно же, может случиться и с людьми.

Неужели мы были бесполезны миру? В одной энциклопедии было предложение, которым мы могли гордиться: «Обыкновенная крыса высоко ценится как экспериментальное животное в медицинских исследованиях из-за ее выносливости, разума, подвижности и биологического сходства с человеком». Мы уже немного знали об этом.