Не прошло и минуты, как Конни уже авторитетно выражала свое мнение, пуская в ход все «словарные слова». И, как ни странно, к ней прислушивались!

Что за вечер! Конни ощущала себя и умницей и красавицей. Если бы праздник мог длиться вечно!

К девушке протолкался Чарлз Мортон и пригласил ее на танец.

– С превеликим удовольствием, – присела в реверансе Конни.

Толстяк-полицейский – это вам не элегантный Ник, но, по крайней мере, на ноги не наступал.

– Мне нужно поговорить с вашим покровителем.

– То есть с Ником?

– Помогите мне, а?

Конни оглянулась в сторону буфета. Ник и его мать беседовали с двумя представительными джентльменами, в которых девушка без труда опознала сенаторов.

– Ах, мистер Мортон, я-то думала, что вы пригласили меня на танец, пав жертвою моих женских чар. А вам, оказывается, нужен Роббинс!

– Ну да, ну да, я пал жертвой, и все такое, но...

– Ладно, договорились...

Конни улучила удобный момент и отвела Ника в сторону. Вглядевшись в лицо молодого человека, девушка заметила, что улыбка у него усталая. Морщинки у глаз углубились. Услышав, что начальник полицейского участка желает переговорить с ним, Ник насторожился:

– Зачем?

– Не знаю, – пожала плечами Конни. – Он на террасе.

– Я его найду. А ты жди здесь.

Так она и послушалась! В кустах у роскошной мраморной лестницы, выходящей на подстриженную зеленую лужайку, вполне можно было расположиться в засаде.

Ник подошел к полицейскому. Тот задумчиво вынул сигару изо рта.

– У нас проблема, Роббинс.

Вытянув шею, Конни отчетливо различала лица собеседников. Эти двое составляли разительный контраст. Ник был аристократом до мозга костей. Начальник полиции походил на бульдога, потерявшего любимую кость.

– Это касается процесса Саверо? – полюбопытствовал Роббин.

– А то нет! Все только о нем и судачат! Это правда, что ты уже отобрал присяжных и процесс начнется в понедельник?

– Похоже на то, – кивнул прокурор.

Мортон поглубже затянулся сигарой.

– Я говорил тебе раньше и скажу снова: улики не застрахованы от подтасовок. В управлении могут найтись продажные сволочи, готовые на все.

– Но что они могут сделать? Кровь на кашемировом плаще Саверо идентична крови жертв. Рисунок брызг соответствовал позиции, которую занимал Макс. Как это все можно подделать?

– Нельзя, – с отвращением согласился Мортон. – Но, как ты, может быть, помнишь по первому процессу, Саверо утверждает, что плащ вообще не его.

– Как насчет крови в машине?

– А вот здесь возможна фальсификация, – признал Мортон. – У нас были образчики крови жертв; бяки-полицейские вполне могли подделать остальные улики.

Роббинс пожал плечами.

– Это неважно. Я строю обвинение отнюдь не на уликах. Улики не нужны, пока у нас есть свидетели-очевидцы.

– Просто хотел предупредить. Мало ли как оно обернется!..

– Спасибо! – Ник задумчиво созерцал лужайку. – Так в чем проблема?

– Конни. Я не уверен на все сто, что мои парни непричастны к тому телефонному звонку и к инциденту в твоем офисе. – Мортон тяжело вздохнул. – Проклятье, Ник, хотел бы я поручиться за то, что мой отдел чист, но я теперь и сам не знаю! Я проработал с этими ребятами много лет. Мне трудно поверить, что они ведут двойную игру.

– С чего ты взял, что на Конни напал именно полицейский?

– Тот, кто отделал ее в офисе, имел лицензию на ношение оружия. А как иначе его бы пропустили через детекторы?

– Это мог быть полицейский, агент ФБР или судебный исполнитель. Любой работник правоохранительных органов. Или даже я, – усмехнулся Ник. – Очень многие проникают в здание в обход детекторов. Все – знакомые лица. Юристы и следователи.

– Верно, – кивнул Мортон.

– Так с чего ты взял, что нападавший – из числа твоих людей?

– После того как Конни заглянула ко мне в офис и спросила про Стива, я вспомнил про письмо.

Конни вскрикнула от изумления, едва себя не выдав. Да, она написала Стиву в тюрьму, сообщая приблизительную дату приезда в Хьюстон. Девушка обещала, что первым делом вломится к прокурору и докажет невиновность бедняги. Но откуда об этом знать начальнику полиции?

– Что за письмо?

– Конни написала Клуни, уведомляя о скором приезде. Ты же знаешь, что мы проверяем почту арестованных, особенно если это может помочь текущему расследованию.

Да как они смеют! Конни с трудом сдерживала гнев. Это же нарушение тайны переписки! Но Ник, похоже, ни капельки не возмутился.

– Ну и что с письмом?

– Девушка подписалась «Конни Грант», а я знал, что она одна из «защищенных» свидетелей. Так что я снял копию и вложил ее в досье Стива Клуни, прежде чем передать письмо по назначению.

– Черт тебя дери! – выругался Ник. – Конни проставила дату приезда, и ты вложил письмо в досье. А как там насчет доступа в архивы?

– Ну, вообще-то выдачи документов на руки всегда фиксируются. Но бывают и исключения. Плюс по управлению вечно рыщут работники посторонних организаций, включая ваших юристов и адвокатов: эти везде суют носы куда не надо.

– Не уклоняйся от темы, Мортон, – нахмурился Роббинс. – Ты проверил досье? Письмо там?

Мортон угрюмо посасывал сигару.

– В этом-то и проблема, Роббинс. После того как Конни ушла, я попросил секретаршу принести досье Стива Клуни.

– И?..

– Досье исчезло! Целиком...

– Я так и знал!

Вот вам еще одно свидетельство утечки информации, хмуро подумал прокурор. Когда это закончится? Молодой человек хлопнул Нортона по плечу.

– Спасибо, Чарлз. Ценю твою откровенность!

– Мерзко это все! Меня бесит мысль о том, что мои ребята двурушничают. Просто бесит! – Чарлз Мортон развернулся и уныло побрел в зал, бросив напоследок: – Если на процессе потребуется моя помощь, дай мне знать.

«Ох, держался бы ты от него подальше!» – вертелось у Ника на языке.

Конни бесшумно подкралась к нему.

– Привет, красавчик!

– Опять подслушивала?

Девушка без тени смущения кивнула:

– А как же!

– Конни, я не могу повторять тебе снова и снова, что этого делать нельзя. Ты свидетельница! Все то, что ты видишь и слышишь, может быть включено в твои показания. Досье похитили в связи с пересмотром дела Саверо. В нем, должно быть, содержались некие сведения, подтверждающие связь между убийством Майкла и процессом.