там жена моя. — Тот остановился, внимательно сквозь толстые стекла очков посмотрел на взволнованного офицера-пограничника и тихо удалился в отделение. Вскоре вернулся.

— Могу вас поздравить, — издали еще протягивая Шкреду руку, произнес молодой врач. Мальчик, 3.800, 52 сантиметра!

Шкред так и застыл на месте. Горячая волна обдала его с ног до головы. Он вышел на улицу, прохлада остудила его, успокоила. Он набрал полные легкие воздуха. И улыбнулся: «Сын!» Казалось, он никогда не чувствовал себя таким утомленным и таким счастливым.

Назавтра он встал, как обычно, в шесть, размялся на турнике, принял душ, ощутив свежесть и особую бодрость. Он готовил детям еду на день (несмотря на протесты Аллы и Нины Михайловны), а у самого не выходила из головы идея о восьмисотметровой полосе препятствий, которую должна построить каждая пограничная застава для всесторонней физической подготовки воина. Идею эту давно вынашивал и также давно пытался пробить по инстанциям, но что-то где-то не срабатывало, кто-то не хотел брать на себя смелость внедрить, ссылаясь на дороговизну и отсутствие материалов, — есть ведь для тренировок двухсотпятидесятиметровая — и ладно! А время шло. Сегодня Степан Федорович ощутил новый прилив сил, азарт и готов был сразиться, защищая свою идею, с кем угодно, даже с самим командующим. А пока он хотел построить такую полосу на учебном пункте отряда, чтобы уже с первых шагов воинской службы приучать солдата не бояться ни высоты, ни воды, ни огня. Чтобы каждый, кто выходит из учебного подразделения, метко стрелял, быстро бегал, умел постоять за себя и за товарища в штыковой атаке и в обороне, был ловким, находчивым, смелым. Конечно, это требовало дополнительных материальных средств, конечно, хозяйственникам нужно развернуться, чтобы достать бревен, леса, железа, предохранительных сеток, но разве можно сравнить все это с тем колоссальным преимуществом, которое даст новая система подготовки воина?! Сегодня, ему казалось, он и должен был начать строить ее. Сегодня непременно! — торопил он себя. Он познакомит с новой системой воспитания офицеров, а уже те, в свою очередь, разъедутся по заставам отряда, будут двигать дело на местах. Но начинать надо отсюда, с учебного пункта.

Шкред, с годами не потерявший стройности и подвижности, четким энергичным шагом измерял протяженность учебного пункта, подыскивая, где бы можно было найти участок, подходящий для оборудования полосы. Так и не найдя ничего, он вышел за ворота и тут же, метрах в двухстах от комендатуры, увидел поляну, самой природой предназначенную для этой цели. Он прошел ее из конца в конец, решая, где будут пограничники ходить по бревну, проложенному над «пропастью с водой», где они будут прорываться сквозь огонь «горящего дома», где прыгать сквозь дым с большой высоты, где переправляться с помощью каната через речку. В наш век, создавший ракетно-ядерное, химическое, бактериологическое и прочие виды оружия, надо научить солдат самым эффективным средствам защиты. А если надо, то и нападения. Они не должны быть беспомощными перед лицом врага. Во всяком случае, пограничник психологически должен быть готовым к любым неожиданностям, поэтому и в боевой учебе надо предусмотреть все возможное в боевых ситуациях: окуривать солдат дымом, имитирующим отравляющие вещества; научить их гранатометанию. Обязательно! И оно должно быть боевым! Шкред был убежден, что начальник отряда на сей раз поддержит его.

Николай Иванович Макаров встретил его, как всегда, радушно:

— A-а, Степан Федорович, рад тебя видеть. Опять с какой-нибудь идеей?

— Да, Николай Иванович. Опять. Только не с новой, а все с той же.

— Ну и упрям же ты, дорогой товарищ!

— Да уж есть грех, — ответил Степан Федорович, присаживаясь у длинного стола напротив начальника отряда. — Дело тут не в упрямстве, Николай Иванович. Сами понимаете, как это нужно войскам. И как важно. Двухсотпятидесятиметровая полоса — вчерашний день боевой подготовки.

— Это почему же?

— А потому, что жизнь не стоит на месте, и противник посылает нам агентов тренированных, сами знаете, как и сколько их готовят. Что же мы своих пограничников будем обучать старыми методами.

— Ну конкретно, Степан Федорович, что ты предлагаешь? — уже миролюбивее спросил Макаров.

— Я предлагаю, Николай Иванович, строить усложненную полосу препятствий протяженностью в восемьсот метров и обучать на ней молодых солдат и офицеров, а потом принимать зачет.

— Погоди, погоди, но ведь это дополнительные средства, и немалые.

— Не очень-то и большие. Кое в чем помогут шефы, кое-что сами достанем.

— Шефы — шефами, а если начнем, да не сделаем — а с нас спрос, а не с шефов.

— Николай Иванович, а давайте пока молчать об этом. Сделаем — тогда оповестим и соседние отряды, и округ, и все войска.

Николай Иванович встал, прошелся по кабинету, раздумывая, прикидывая, взвешивая все «за» и «против» и наконец решил.

— Ладно, Степан Федорович, твоя взяла. Давай начинать!

6

Как всегда, учебный пункт тщательно готовился к приему молодого пополнения. Степану Федоровичу Шкреду доверили встречать молодых солдат. Он и сам сегодня испытывал радостное волнение, похожее на то, что испытывает школьный учитель накануне нового учебного года. Пожалуй, это сравнение неточно передавало его теперешнее состояние. Он вдруг почувствовал себя ровесником тех, кто придет сегодня на учебный пункт — так молодо, легко и бодро чувствовал себя — отличие состояло лишь в том, что был умудрен опытом пограничной службы, жизненной мудростью. Он готов отдать им все: знания, душу, разум, чтобы они поняли, что существует огромная дистанция между этим вот, сегодняшним днем, когда всем им выдадут солдатскую форму, зеленую фуражку — внешние атрибуты принадлежности к пограничным войскам — и тем моментом, когда каждый из них действительно по-настоящему ощутит себя пограничником. У каждого этот момент наступает в разное время, в различных ситуациях, но каждого озаряет тогда мысль: он и есть тот самый человек, кто стоит на границе двух миров, кто ходит по самой кромке родной земли. И от того, как зорко и ответственно он будет нести службу, насколько оперативно и правильно будет принимать решения, зависят мир и покой огромной страны, лежащей за его спиной. Для него, Степана Шкреда, не раз наступали эти святые минуты озарения; сейчас, как никогда раньше, он знал это. Как приблизить эти минуты для них, молодых людей, которых он готовится встретить сегодня, как желанных гостей? Какими окажутся они, новички? Чем сильны? Где и в чем слабоваты? Чем помочь им на первых порах? Что сказать, какие подобрать слова, чтобы запали в душу, запомнились надолго?

Утро было позднее, солнечное, зеленое. Степан Федорович Шкред, офицеры штаба, да и сам начальник отряда с волнением ждали на