печь, и приготовить обед, и постирать. А тут еще неотступная мысль, не дающая покоя: «Что же я, так и буду мужниной женой? Зря меня учили, деньги государство тратило на меня зря?» И хотя знала, что многим женам пограничников не удается устроиться на работу: граница ведь проходит не только по городам и населенным пунктам, но и в болотах, в тайге, в горах, — охранять ее нужно везде. Знала, что служить офицеров посылают не только туда, где может устроиться на работу жена (хоть и с этим порой считаются!), а туда, где требует служба. Она надеялась, что не потеряет специальность. Учениками, в конце-концов, могут быть не только школьники. Со многими пограничниками, собирающимися после армии в вузы, она занималась русским языком, литературой, помогала организовывать художественную самодеятельность. А когда мужа перевели на другую заставу, в село, вместе с радостью, что сможет, наконец, преподавать в школе, испытала и разочарование: только привыкла к людям — и вот уже уезжать.

Нина Михайловна сидела рядом, внимательно глядела на рассказчицу: как много похожего было в их судьбе! И они с мужем начинали жить не ахти как: комната семь квадратных метров, еще с ними бабушка мужа была. Потом появился сын. Для его кроватки места уже не оставалось, и Саша спал на столе. Сынишка часто болел, и ей приходилось пропускать занятия в институте. А закончить хотелось! Пошли навстречу: занималась по индивидуальным планам. Диплом защитила с отличием!

В Туркмении было так: придет вечером муж, снимет рубашку, и если ее сразу не выстираешь, к утру колом стоит от соли. Страстно хотелось работать по специальности. Всегда была убеждена: учить детей — ее призвание. Она знала, что может это делать хорошо. Потом перевели в большой город. Устроилась в школу, вела математику в пятых–десятых классах. Контакт с детьми был прекрасный. Она знала детей, они — ее, конфликтов никогда не было.

Праздники непременно проводили вместе, как правило, у них дома. Во время каникул ездили на строительство Нурекской ГЭС, в Ташкент. Ей хотелось, чтобы ребята больше знали, больше видели. Хотелось приобщить их к миру большого искусства. В Ташкенте решила сводить в оперу на «Князя Игоря». Перед этим рассказала содержание, пропела чуть ли не все арии. Впервые попав в театр, ребята легко воспринимали спектакль, наслаждались исполнением.

Потом назначили ее завучем, и окружили новые заботы. Классное руководство отпало, и она очень страдала от этого. Будто оторвали ее от чего-то очень дорогого, важного. Правда, в одном десятом классе осталась преподавать физику и математику. Толковые были ребята, но выпустить их она не смогла: мужа вновь перевели в другое место. Родители учеников сокрушались: дескать, нельзя оставлять выпускников на полдороге, но что делать — поехала с мужем.

В Ашхабаде в политехническом институте на кафедре физики поступила в аспирантуру. Тема: «Физика полупроводников». Сдала необходимый минимум, стала заниматься. Надо было ехать в Ленинград, набирать материал. «Знаете, — говорил руководитель, — вам дадут установку, наберете факты, а здесь будете обрабатывать их». Речь шла о полутора годах. Пришла домой, рассказала об этом мужу, он только спросил: «Ты хорошо обо всем подумала?» Много времени прошло с тех пор, часто возвращается Нина Михайловна к этому своему этапу в жизни и думает: в самом деле, если бы она настояла на своем и уехала тогда в Ленинград? Наверное, было бы то, что есть у подруг: наука, работа. А семьи нет. Смогла бы она прожить жизнь не такую, к какой привыкла: интересную общением с людьми, знакомством с театром, литературой, работой в школе? Вряд ли. Во всяком случае не была бы счастлива.

Маша наливала подружкам по третьей чашке чая, подкладывала абрикосового варенья, просила рассказывать дальше.

— А дальше что? — снова загорелась Алла. — На новой заставе все оказалось иным: благоустроенные квартиры, газ, прямо как в родном Таллине. Только за окнами другие картины: жгучее солнце, на горизонте — синие горы. А люди — смуглые, с гортанной речью, по-южному темпераментные.

Алле нравилась окружающая природа, понравилась и школа, в которой она стала учительницей русского языка, литературы и истории. Нравились живые, любознательные ребята. Она проводила в школе литературные вечера, иногда вместе с пограничниками. Изучала край, обычаи народа, со школьниками помогала убирать хлопок.

До сих пор стоит перед глазами огромное поле. Ровные, будто засыпанные снегом, полосы пересекаются арыками. И девушки в фартуках с бездонными карманами. Сколько надо было снежной ваты, прежде чем они наполнятся! А потом наступило время прощаться и с местом, и с учениками, и с хлопком. Надо было ехать сюда, на восток. Уезжала с огромным букетом роз, подаренным учениками, в легком пальто, щегольских полусапожках. Приехала — жуткий мороз. Немедленной первой покупкой были валенки и теплая шапка-ушанка.

— Уже три года живем здесь, и ничего, не жалуемся, — продолжает Алла. — Главное для человека — его работа, какие люди тебя окружают — такой и жизненный настрой. Мне нравится здесь активность женсовета, и вообще атмосфера дружеского внимания, поддержки, которая исходит от командования отряда.

Начальник отряда, начальник политотдела считают, что семья, женщины — большая их забота. От нее, от них зависит и жизнь и служба офицера. Кто бы из командования ни разговаривал с подчиненными, обязательно спросит, как живут, в чем нуждаются. Правильно смотрят на женсовет, как на еще один канал воздействия на людей, с которыми служат.

— А что вы думаете, женщина — это сила! — встав и театрально закинув голову, произнесла Нина Михайловна, и все трое дружно рассмеялись. — По-моему, мы забыли, зачем сюда пришли, Аллочка, — и они разбрелись по комнатам расставлять мебель и помогать Маше распаковывать вещи. Заглянувший было домой Степан Федорович, увидев эту женскую компанию, не стал нарушать идиллию и вернулся в штаб.

4

По своей натуре Степан Федорович любил живую некабинетную работу и даже штабную стремился соединять с практической деятельностью: поездки на заставы, встречи с людьми, проведение занятий в подразделениях считал необходимым условием успеха.

Уже первые командировки дали ему представление о том, насколько возрос за последние годы технический уровень охраны границы, как благоустроенно и удобно стали жить люди.

Самая дальняя от отряда застава неожиданно открылась из-за поворота дороги. Стояла она в густой зелени деревьев, так что сразу и не заметишь. И только потом находишь привычные глазу ворота с красной пятиконечной звездой, видишь часового у проходной. Сколько он повидал за свою службу в пограничных войсках застав! У каждой — свой командир, свое лицо, свой стиль жизни, — и все-таки что-то неуловимо общее было не только в