всех — душевный подъем, ловкость и красота движений. Одни расчищали пространство, другие тут же размещали металлические фермы, сваривали их; рыли глубокую яму и протягивали трос над ней, одновременно сооружая страховочную сетку. Слышались характерный свист сварочного аппарата, металлические звуки, удары молотков, шутки и смех. Шкред оставляя свой участок, мчался «посмотреть, как там у соседей». Соседями оказались Виктор Косых и Василий Гладышев, в последнее время не отходившие друг от друга. У Виктора, на вид все еще тщедушного, появился такой рабочий азарт, что, справившись с одним заданием, он тут же бежал за другим. Василий тихонечко осаживал его: «Что, тебе больше всех нужно? Гляди, ты уже на последнем издыхании».

— Ничего, живы будем не помрем, — смеясь отвечал Виктор и ломом врезался в пересохший, неподатливый грунт. Он старался меньше тратить силы на разговоры. Орудуя ломом, лопатой, он думал о том, как было бы хорошо, если бы каждый на стройке делал чуть больше нормы, тогда бы они справились с работой намного раньше. Глядя на него, не хотел отставать и Гладышев: он же в три раза выше и сильнее Виктора. Тот может, а что же он? Хорошая трудовая зависть не разъединяла, а объединяла парней, как объединяли в старину общая страдная пора, общий стол и общая забота.

Начались для солдат и будущих сержантов дни напряженной учебы. Очень скоро кители на них выгорели, выцвели фуражки, а сами они возмужали, окрепли и с трудом узнавали себя на старых, первых фотографиях. На учебном пункте каждый из них понял, каким трудом достается воинская премудрость: марш-броски, тактические занятия на местности, строевая подготовка, хозяйственные работы. Все рассчитано по времени, все бегом, все надо сделать быстро и хорошо. У них у самих не просыхала от пота одежда. Но зато взамен приходили сноровка, сила — качества, без которых, они убедились, немыслим пограничник. Труднее всего Василий Гладышев привыкал к дисциплине. Бывало, скажет сержанту, своему одногодку «ты», а тот ему замечание. Закурит в неустановленном месте — замечание, а то и наряд вне очереди. (Это его-то! Личность!)

Забудет отдать честь или ответит офицеру не по уставу — неприятность. Нет, здесь не читали бесконечных нотаций, а именно работали, засучив рукава. Все — и офицеры, и солдаты. И Василий понял, что армия — это, прежде всего, труд.

На тактических занятиях, стрельбах и Виктор и Василий чувствовали себя отлично — стрелками были меткими. Выступали даже на окружных соревнованиях. Василий неожиданно для себя победил мастера спорта.

Конечно, запомнилось им, как впервые взяли в руки автомат и ощутили в себе сразу уверенность, силу. Автомат сгоряча показался легким, почти игрушечным, но к вечеру оба жаловались, что ноют плечи.

Наступила пора экзаменов. Все готовились к ним основательно. Виктор Косых, Василий Гладышев получили высокие оценки по стрельбе, физподготовке, по боевой и политической подготовке. Уверенно преодолели они и полосу препятствий. Им предложили остаться в школе сержантского состава. И они согласились.

И вот молодые солдаты, окончившие учебу, разъехались по заставам. Школа сержантского состава ждала новое пополнение. Степан Федорович заглянул в ленинскую комнату, где склонились над фотоснимками передовиков хорошо знакомые уже ему Виктор Косых и Василий Гладышев.

— Что, готовитесь?

— А как же! И списки просмотрели, собираемся вам доложить.

— Добро, — сказал Степан Федорович и, закрыв за собой дверь, вышел на улицу. «Вроде бы передышка для нас: выпустили одних, ждем других, — думал он, — но школа сержантского состава — подразделение не временное. Надо подготовить документацию, учебно-материальную базу, обратить особое внимание на отбор курсантов. А то бывает так: одни сами рвутся в школу, других приходится убеждать, а третьи отказываются изо всех сил. Случается, что те, кто рвался быть младшими командирами, в дальнейшем плохо успевают, приходится отчислять как неоправдавших доверия. Как правило, это были люди, не привыкшие до призыва в армию к дисциплине и самодисциплине, мечтавшие только командовать и не научившиеся подчиняться. Степан Федорович тотчас же вспомнил Виктора Васина, Александра Шмакова. Кто с ними только ни беседовал: и он, и старшина, и товарищи по школе, а все как с гусей вода. Наобещают всем исправиться, подтянуться, а дальше слов дело не идет. В канцелярии сидят смирные, а выйдут за порог — снова за свое: ленивые, недисциплинированные. Пришлось отчислить. Конечно, Степан Федорович помнил и другие примеры. Владимир Иванов, Сергей Горбачев из семей потомственных шахтеров. При выпуске получили воинское звание на степень выше, чем предусматривается: «сержант». Хотя в начале занятий ничем от других, кажется, и не отличались. Правда, Сергей не умел работать на снарядах. Подошел в первый раз к перекладине и повис, как мешок, а на выпускных экзаменах десять раз подъем переворотом сделал. Конечно, и друзья его и офицеры знали, чего это ему стоило. Ежедневно тренировался, даже если другие шли в это время в кино или развлекались в кружке: не хотел парень возвращаться домой «слабаком». А Иванов! За месяц до окончания школы оказался он в госпитале, все думали — не выпустится, но Володя, как только поправился чуть-чуть, попросил привезти ему учебники. Самостоятельно занимался, наверстывал упущенное. «Хорошие были курсанты, — улыбнулся своим мыслям Шкред, — приятно вспомнить и их и весь выпуск. Крепкий комсомольский актив был. Офицеры подобрались хорошие. Как-то сложатся у них взаимоотношения с новой группой курсантов школы сержантского состава?!»

Знакомя курсантов с городом, Степан Федорович показывал, как вырос некогда захолустный поселок, какая здесь развивается теперь промышленность, сколько живет народу. Пришли в парк, где под тенью деревьев возвышается памятник Валентину Котельникову, героически погибшему 11 октября 1935 года при защите государственной границы Союза Советских Социалистических Республик. У многих тогда возник вопрос: «А как это было?» У Степана Федоровича, завзятого книгочея, собралась уже целая полка книг о пограничниках Дальнего Востока. Были там брошюры и о Решетникове, и о Горинском, и о Котельникове, и о других погибших героях. Как раз накануне экскурсии по городу он читал о подвиге Валентина Сергеевича Котельникова сыну Алеше.

Дело было так. 11 октября 1935 года Котельников нес службу на наблюдательном пункте в последнем своем наряде перед увольнением в запас. На высоте Крутой он заметил огневую точку противника. Высоту там обтекали болотистые распадки, заросшие густой осокой и колючим кустарником, но, преодолев их, можно было незаметно зайти в тыл заставы. Установленный пулемет очень помог бы японцам в случае столкновения с советскими пограничниками. Об этом Котельников, вернувшись со службы, и доложил начальнику заставы, старшему лейтенанту Черных.

Накануне Черных предложил Котельникову остаться на сверхсрочную, казалось ему, что из Валентина получится хороший командир,