преподавателем встречаемся взглядами.

Роман опускает голову. Кажется, глаза мне прятать поздно.

— То есть, даже начального образования нет? — говорит гость, разворачиваясь к инструменту.

Видимо, он решил замять неловкую паузу.

— Не-а… — я прикусываю губу.

— Сольфеджио, вокал — слова незнакомые? — слышу я из-за его спины.

— Да.

— Работы непочатый край, — Роман открывает клавиши. — Понятно. Даниил сказал мне, что открыл новое дарование. В общем-то, попробовать можно…

Я перемещаюсь к инструменту и рассматриваю Романа. Я привыкла к тому, что мужчина не может быть творческим, чутким, мягким… Таким. Вспоминаю слова Даниила про мою привычную жизнь. Для меня слишком естественно, что сильный пол груб и безжалостен. Но ведь существует и другая сторона медали.

— Я буду играть, а ты пой, — Роман вздыхает. — Хочу оценить диапазон.

Я сбиваюсь. Голос дрожит. Тогда Роман морщится и закрывает клавиши. Какое-то время он задумчиво барабанит пальцами по коленям.

— Все плохо? — осмеливаюсь уточнить у него я.

Он кивает и поднимает голову.

— С неуверенностью что будем делать? Алин, ты вот так не сможешь выйти в зал. Есть очень много талантливых девочек. Все они поют по каким-нибудь зачуханным барам или хуже того, по кухням. Для мам и бабушек, может быть, еще для пары подруг. Они возможно куда более редкие таланты, чем те, кого ты видела по телевизору. Знаешь, что отличает звезд?

Я несмело киваю.

— Желание зубами вгрызаться в успех. Если надо прийти на званый вечер в бикини, она будет в нем блистать.

Роман встает из-за рояля.

— Алин, если ты не готова, нам лучше не тратить время. У меня сейчас не самый простой период.

Мне становится обидно едва ли не до слез. Петь — мечта, которую считали глупостью все мои близкие.

— Шансов нет? — осмеливаюсь я.

Роман протирает глаза.

— Если будешь так себя вести, то да. Ты меня боишься! А я даже матом при женщинах не ругался никогда. Что будет, когда на тебя разом станут смотреть несколько десятков человек?

Я неожиданно ощущаю злость на всех тех, кто раньше меня отталкивал.

— То есть мне надо танцевать в бикини, чтобы на меня смотрели?

— К примеру, — Роман встает.

— Это пошло!

— Так устроена эстрада. Слух и голос у тебя в наличии, но…

— Я не собираюсь валяться в грязи, — вырывается у меня. — Чтобы привлекать к себе внимание! Влезать в разный разврат, как некоторые!

Он высоко поднимает брови.

— Это ты сейчас про что?

Я опускаю глаза.

— Тоже читала статьи про меня? — Роман театрально закатывает глаза и заворачивает к выходу.

Я нагоняю его в прихожей и молча подаю куртку.

— Простите!

Он хмыкает, завязывая на ботинках шнурки.

— Да ничего.

Потом останавливается и смотрит мне в глаза.

— Скажи, зачем это нужно не Даниилу, а лично тебе?

— Детская мечта, — говорю я почти шепотом и понимаю, что только сейчас осмелилась признаться вслух.

Роман мгновение колеблется, а потом вынимает ручку и блокнот. Он быстро черкает номер.

— Я предлагаю тебе очень хорошо все взвесить. Ты права, мир шоу-бизнеса — клоака. Останешься хрупкой девочкой — тебя сожрут. Поэтому лучше не надо, но если все же решишь, тебе придется убедить меня, что ты готова работать над неуверенностью.

Я принимаю из его рук маленькую квадратную бумажку. Роман натягивает куртку и прощается.

Я остаюсь в квартире одна и думаю о том, чего мне надо в самом деле? В голове мелькает дом, семья. Пока между нами с Даниилом был только секс и довольно странная история, привязавшая нас друг к другу. Я не знаю, способны ли мы зажечь тот самый семейный очаг, о котором принято мечтать.

Мое уединение прерывает муж.

Даниил вихрем врывается на кухню, где я сижу над телефоном и зачем-то перебираю все новые сплетни, которые рождаются о нас со скоростью летящего с горы грязного снежного кома. Мерзость затягивает в себя, и я уже не уверена, что я действительно хороший человек.

В этот миг Даниил снимает меня с барного стула и, подхватив под ягодицы, кружит по кухне. Он едва скинул пальто. Я прикладываю ладони к его щекам все еще холодным от мороза и вдруг заражаюсь его азартом. Он потрясающе притягательный! Я соскучилась.

Целую мужа в губы.

Даниил роняет нас на диван, нетерпеливо стягивая с меня майку. Целует мою грудь.

— Как дела? — шепчу я, перебирая его волосы.

— Хорошо, — он отрывается только для того чтобы расстегнуть ремень брюк. — Я скучал.

Смеюсь, потому что наши мысли совпадают.

Он раздевает меня догола и отстраняется, разглядывая тело. С бывшим я стеснялась подобных сцен, но Даниил другой. Я вижу в его глазах восхищение и это как будто лечит мои раны.

— Шикарная девочка, — он гладит меня между ног рукой.

Я выгибаюсь навстречу, заводясь от самых легких его прикосновений, но потом вдруг остываю, когда в голове снова проносятся заголовки новостных изданий. Во многом они правы. По сути, нас связывает только секс. Я ловлю его голову руками.

— Что-то не так, Алин?

— Зачем это все?

Я не знаю, как объяснить ему.

— В Москве куча девушек, куда более…

— Что? — он смеется. — Красивых? Сексуальных?

— Хотя бы.

Даниил проводит рукой по моему животу.

— Нет, Алин. Ты просто этого не понимаешь, — он садится на край дивана, — ты как редкий алмаз.

Даниил касается моего подбородка рукой.

— Когда он валяется в куче глины, кто его видит? Но если камень огранить…

Даниил помогает мне подняться, и я смотрю на отражение наших обнаженных тел в стеклянной дверце шкафа. Мы как две античные статуи. Даниил придерживает мою голову рукой, так, что я вижу, что у меня длинная белая шея, высокая аккуратная грудь — я никогда раньше не задумывалась о том, что красива. Теперь я это ощущаю.

— Знаешь про Алену Водянову? — говорит муж. — Я слышал, она торговала на рынке, пока ее чудом не заметил кто-то из мира моды.

Я передергиваю плечами.

— Красивые женщины, к сожалению, иногда существуют среди тех, у кого абсолютно отбит нюх, — продолжает он. — И вянут. Потому что когда вокруг равнодушие, зачем цвести?

Он легонько щелкает меня по носу.

— Мужики слюнями изойдутся, когда я выведу тебя в свет.

Ну вот и ответ на мой вопрос: ему нужна звезда. Даниил не может быть женат на посредственности. Только за ту ли он меня принял?

Неловко свожу руки на груди. Муж наклоняется ко мне.

— Ты чего?

Я смотрю ему в глаза. Если я не готова выйти в свет, мне лучше тогда сразу же поставить здесь точку. Он хочет своей женщиной гордиться.

— Алин, — Даниил снова приподнимает мою голову пальцем. —