В Уиклоу царило оживление. На улице какие-то люди раздавали листовки с рекламой предстоящего празднования Дня независимости, хотя до него оставалось еще больше месяца. Приглядевшись, я поняла, что это мамины друзья из комитета по благоустройству города, и торопливо свернула, чтобы чего доброго не наткнуться на Корали Дэбади. Она бы обязательно завела светскую беседу об Олли, Стейше и их занятиях плаванием, а мне об этом даже думать не хотелось, не то что разговаривать. Тем более с посторонним человеком, с которым уже много лет не общалась.

На Маунтин Лорел Лейн автомобили выстроились в пробке. Казалось, здесь нет ни одного свободного парковочного места. Раньше в Уиклоу было тихо, а теперь отовсюду слышался шум машин и гул голосов. У кафе «Черный дрозд» столпилось еще больше народу, чем накануне. Я направилась ко входу. Сейчас съем кусок пирога, потом пройду по городу в поисках работы, а после вернусь домой.

Хорошо, что я не осталась на занятие Олли: видеть ее в бассейне было бы для меня настоящей пыткой. Вздохнув, я попробовала внушить себе, что Олли в надежных руках. Мама ее любит и не допустит, чтобы с внучкой что-нибудь произошло.

По крайней мере, постарается.

А вдруг что-то случится…

Нет. Нельзя так думать. За Олли присматривают и мама, и Стейша. Моя дочь не утонет.

Ни за что не утонет.

Я изо всех сил боролась с желанием броситься назад, схватить Олли и никогда ее не отпускать. Голова вдруг закружилась, и я оперлась о фонарный столб, чтобы не упасть. Перед внутренним взором плавало раздувшееся до неузнаваемости лицо Мэтта. Сначала видение было смутным и расплывчатым, но внезапно стало ясным и четким. Я словно наяву увидела его помутневшие глаза, разбухшую кожу и шрам на полупрозрачной щеке.

Я с трудом узнала Мэтта, пролежавшего два дня в озере Мартин. Зажмурившись, я еще крепче прижалась к фонарному столбу и стиснула зубы, опасаясь, что меня вырвет прямо на посаженные вдоль тротуара петуньи.

Вдруг что-то мокрое и шершавое коснулось ладони. Раздался жалобный скулеж. Вздрогнув, я разомкнула веки. У моих ног сидела собака, похожая на шелти. Ривер.

Пес ткнулся влажным носом в мою руку и еще раз лизнул.

– Ривер всегда чувствует, когда кому-то плохо. – Кэм Колбо, житель гор, наклонившись, внимательно посмотрел на меня. – Ты в порядке?

– А, да. – Я прокашлялась, стараясь подавить приступ паники, и похлопала по столбу. – Просто проверяю, не шатается ли фонарь. Вроде не шатается.

– Прекрасно. Тогда можешь его отпустить.

Дурнота не проходила.

– Кажется, рановато. Пожалуй, подержу его еще пару минут. Мало ли. Вдруг он все-таки завалится.

Кэм присел на корточки, снял с плеча рюкзак и, покопавшись в нем, вытащил флягу.

– Вода. Я отсюда не пил, так что моих микробов тут нет.

– Вообще-то я не хочу, но все равно спасибо.

Неожиданно он достал фотокамеру и, слегка отклонившись, нажал на кнопку.

– А это зачем? – удивилась я.

Пару секунд Кэм, озабоченно хмурясь, внимательно изучал мое изображение, а потом поднялся и показал мне снимок.

– Ты белая как смерть. Никогда не видел, чтобы кто-то так сильно бледнел.

– Тогда тебе повезло.

Я посмотрела на фотографию и вынуждена была признать, что выгляжу ужасно. Кожа приняла почти тот же оттенок, что и у Мэтта, когда его вытащили из озера. При этой мысли посеревшее лицо мужа вновь возникло перед глазами. Я покачнулась.

– Тихо-тихо. Все хорошо. Я тебя держу. – Кэм подхватил меня под руку, подвел к ближайшей скамейке и помог сесть.

Ривер устроился у моих ног. Его взгляд был полон сострадания.

Меня начало трясти. Тогда Кэм, придвинувшись вплотную, одной рукой притянул меня к себе за плечи, а другой сжал мою ладонь, чтобы я не потеряла равновесие. Наверное, я должна была почувствовать себя неловко от такого вторжения в мое личное пространство. Как-никак, Кэм – посторонний мужчина… Здоровенный и крепкий мужчина. Однако его тепло и сила, наоборот, подействовали на меня успокаивающе.

Я постаралась сосредоточиться на дыхании. Вдох-выдох. Медленно и спокойно, как учил психотерапевт, когда у меня начались панические атаки. Через несколько минут дрожь прекратилась. Тошнота тоже немного отпустила, хотя все еще мутило. Голова болела, но уже не кружилась.

Кэм отпустил мою руку и почесал Ривера за ухом.

– Ну как, скамейка не шатается?

Я слабо улыбнулась.

– Нет, вполне устойчива.

Он посмотрел на меня.

– Отлично.

– Спасибо за заботу.

– Пожалуйста.

– Вообще-то я с Ривером говорю.

Кэм, продолжая, как будто так и надо, обнимать меня за плечи, расхохотался:

– Да, мог бы и сам догадаться.

Разжав объятия, он завозился, засовывая фотокамеру обратно в рюкзак.

– Тебе тоже спасибо, – поблагодарила я и попыталась в общих чертах объяснить Кэму, что со мной происходит: – У меня бывает…

– Не говори ничего, я понимаю. Душевные раны порой очень трудно залечить. Каждый по-своему справляется с болью.

Было очевидно, что Кэм знает это не понаслышке. Поднявшись, он протянул мне руку. Я пожала его огромную, загрубевшую ладонь.

– А как справляешься с ней ты?

– Прячусь в горах.

– Отличный способ.

– Я его долго искал. Ты тоже обязательно найдешь средство, которое поможет. Куда ты теперь? Давай провожу.

Я хотела возразить, что сама прекрасно дойду, но мне нравилась компания Кэма. Я даже немного завидовала его мужеству и спокойствию.

– В кафе «Черный дрозд».

Мы направились в сторону кафе. Ривер шествовал впереди нас, помахивая хвостом и обнюхивая прохожих, и я пожалела, что с нами нет Олли. Прогулка с собакой доставила бы ей море удовольствия.

– Кафе становится все популярнее, – заметил Кэм. – Все съезжаются туда ради черных дроздов.

– Да, я тоже.

– О, это невероятное зрелище! У меня аж мурашки по спине побежали, когда они появились буквально из ниоткуда. Никогда такого не видел… Но дрозды не покажутся раньше полуночи.

– Да нет, я не любоваться на них иду. Мне нужна их помощь.

В его светло-карих глазах мелькнуло удивление.

– Помощь?

– Значит, ты еще не слышал про пирог.

– Какой пирог?

– Пирог «Черный дрозд». Он… ну, особенный. И я надеюсь, он позволит мне избавиться от призраков прошлого.

Анна-Кейт

Наслаждаться тишиной и спокойствием пришлось недолго: к половине десятого кафе набилось битком. За столиками не оставалось ни одного свободного места, а у дверей стояла длинная очередь. Мы еле успевали готовить заказанные блюда и обслуживать посетителей, а в какой-то момент мне показалось, что скоро закончатся продукты. Я даже не могла выставить на продажу «неработающие» пироги, поскольку утром, до открытия кафе, уже раздала их орнитологам.