по натуре, и тебя будут ранить косые взгляды со стороны разных мелочных и ограниченных „простых граждан“, но ты должен быть выше всего этого! Ты неожиданно обнаружишь, что у тебя больше друзей, чем ты думаешь, и даже те люди, что обвиняют меня, придут тебе и всем вам на помощь, мои малыши…»

Эти «малыши» шли по жизни со спокойным достоинством, преодолевая те препятствия, что стали следствием эмиграции матери. И их мать продолжала давать им советы: «Пусть они все обвинят меня, и вы обвините меня вместе с ними, если это поможет облегчить вашу жизнь (говорите все, что сочтете нужным; это будут пустые слова, и они не затронут меня). Только не отрекайтесь от меня в своих сердцах, мои дети, потому что вы дороже для меня всего на свете, мои дорогие. И я думаю о вас постоянно, и молюсь за вас, потому что никто здесь не мешает мне в этом…»

Молитвы Светланы в замкнутом монастырском мире Фрибура говорят нам о стоявшем перед ней выборе. Ее решение покинуть Россию, несомненно, отразилось бы на ее детях. Когда она прилетела в США и объяснила причины своего поступка, она непременно хотела, чтобы ее правильно поняли, особенно ее дети и ее друзья в России. Первоначально она планировала провести всего один месяц в Индии, но во время своего пребывания там она высказалась так: «Я решила, что не могу вернуться в Москву… Несмотря на серьезные причины не возвращаться и искреннее стремление переехать в США, я не могла забыть о своих детях, оставшихся в Москве. Но я уверена, что они поймут меня и мой поступок. Они принадлежат к новому поколению нашей страны, которое не желает обманывать себя старыми идеями. Они хотят составить свое собственное представление о жизни. Пусть Бог поможет им в этом. Я уверена, что они не откажутся от меня, и однажды мы встретимся. Я буду ждать этого».

Она не верила, что против ее детей могли быть предприняты репрессивные меры. Она заявила: «Нет, я не думаю, что это угрожает им, потому что они ничего не знали о моих планах, и не могли знать. Они ожидали моего возвращения, и я сама готовилась к этому. И конечно, у меня не было возможности сообщить им ни из Дели, ни из Швейцарии, что я не вернусь. Поэтому они ни в чем не виноваты, и я уверена, что их не накажут за это».

Будут ли они скучать по ней? «Есть одна вещь, что сильно мучает меня: они будут тосковать по мне, и образ их жизни изменится. Они продолжат жить без меня, а наше совместное существование было так прекрасно, и мы были так близки друг другу».

Светлана позвонила в Москву один раз из Швейцарии. Это подтвердил 21 апреля Иосиф, который сообщил московским журналистам, что она позвонила ему неделю назад, и, по-видимому, с ней «все в порядке». Светлана рассказала, что, когда она пыталась связаться с сыном вторично три дня спустя, звонок не прошел, соединения не было. Что касается почты, она была уверена, что письма «не дойдут до них». Ее статья «К Борису Леонидовичу Пастернаку» была, по сути, открытым письмом к своим детям. Она была написана во Фрибуре и опубликована в США в июне, и в ней задавался один риторический вопрос Иосифу и Екатерине: «Значит ли это, что я теряю вас?» И она отвечала в свое оправдание: «Я не бросаю вас, мои дети, и я не предаю вас, не обращайте внимания на клевету, распространяемую в мой адрес, но так складываются жизненные обстоятельства <…> Вы должны понять, что события развиваются независимо от нашего желания».

Ее совет детям, что, возможно, им следует во всеуслышание заявить, что они осуждают свою мать, вряд ли могло облегчить их довольно зыбкое положение в советском обществе. Не помогла бы и публикация оригинальной русской версии ее открытого письма, которое можно было бы подпольно распространить в Советском Союзе, и тогда оно могло бы дойти до ее семьи. «Голос Америки» и Би-би-си сразу же после появления письма в прессе передали его в эфир на русском языке.

Но еще до опубликования обращения Светланы к детям Иосиф написал своей матери. Он осудил ее за отступничество и сделанные публично заявления, что принесло Светлане глубокие страдания, и одновременно ее начала сильно беспокоить дальнейшая судьба двух молодых людей.

Иосиф Аллилуев заявил репортерам 2 мая в интервью, данном в его московской квартире: «Да, я критиковал ее за то, что она уехала из страны. Я сказал ей, что, по-моему, она была не права, решив остаться за границей. Я сказал, что у нее нет причин покидать страну». Не желая подробно останавливаться на содержании письма к матери, Иосиф сообщил, что он написал его в апреле, когда она еще находилась в Швейцарии, до того, как она окончательно решила переехать в США, и что он больше ей не писал.

Впоследствии приводили слова Иосифа, что поступок матери – «глубоко ошибочный». Когда его спросили, помогло ли открытое письмо матери облегчить жизнь двух молодых людей, он ответил: «Вопрос вовсе не в этом. На нас не оказывают никакого давления. К нам относятся без враждебности… В нашей жизни все осталось по-прежнему. Я все еще в университете, Катя ходит в школу. Жизнь продолжается…»

Советская пропаганда не раз заявляла, стараясь дискредитировать Светлану, что она «бросила» своих детей, словно это были какие-то беспомощные младенцы-подкидыши. Еженедельник «Литературная газета» в номере от 7 июня напомнила американцам, как они сокрушались по поводу поступка шведской актрисы Ингрид Бергман, которая, выйдя замуж за итальянского режиссера Роберто Росселлини, оставила своего ребенка в Голливуде. Теперь они «кричат о несчастной Светлане». Клирик Русской православной церкви митрополит Крутицкий и Коломенский Пимен заявил 22 июня иностранному корреспонденту, что госпожа Аллилуева «относится к такому типу женщин», которые легко бросают своих детей, но продолжают «говорить о религии и Боге»; это отражает «моральный облик женщины, которая продала все святое за доллары».

Премьер Косыгин был столь же критичен на прессконференции, состоявшейся 25 июня в Нью-Йорке. Ему задали вопрос, может ли Светлана навестить своих детей в России или же им разрешат приехать к ней. Косыгин ответил, что «такой вопрос не поднимался» и добавил: «Аллилуева морально неуравновешенный и больной человек, и мы можем только сожалеть, что есть люди, которые желают использовать ее в политических целях для дискредитации Советского Союза». Перед пропагандистами было поставлено твердое задание – представить Светлану Аллилуеву как безответственную, непостоянную и распутную женщину.