– Ну! – Девушка с вызовом взглянула на Раничева. – Разве ж я безобразна? Или… или ты, господин, предпочитаешь мальчиков? Я скажу хозяину, он пришлет.

– Э, нет-нет, – замахал руками Иван. – Не надо мальчиков, лучше ты оставайся.

– Тогда сними с меня шальвары, мой господин…

Они любили друг друга долго, почти до полуночи – Иван, то ли долгожданный гость, то ли почетный пленник, и нежная красавица с раскосыми степными глазами.

– О, мой господин, – выгибаясь, стонала Айгуль. – О…

Затем прижалась к Ивану, как кошка:

– Тебе хорошо со мной, господин?

– Да.

– А ты еще хотел прогнать меня, словно распутную базарную бабу.

– Ла-адно, – шепотом протянул Раничев, крепко обнимая деву.

– Хочешь, я спою тебе песню?

– Ну спой.

– Слушай…

Присев на корточки, Айгуль накинула на плечи жилет и тихонько запела грустную степную песню, в которой слышался нежный шепот трав, ржание коней и грустный крик иволги, поющей в дивном саду Сарая. Раничев и не заметил, как слиплись глаза и призрачные тени снов мягко заволокли сознание. Впрочем, не до конца. Интересно, Халим будет присылать эту девчонку каждую ночь? Вообще-то, жалко ее…

– Ты спишь, мой господин? – шепотом спросила Айгуль.

Иван не ответил – думал.

Еще раз спросив, Айгуль вдруг высунула голову из шатра, осмотрелась и, быстро одевшись, выбралась наружу, прихватив с собой горящий светильник.

«Интересно, – сквозь сон подумал Иван. – И зачем он ей понадобился? Дорогу освещать, что ли? Так ночка-то лунная».

Раничев вдруг почувствовал нахлынувшее желание справить малую нужду. Правда вот вставать было лень, особенно после такой-то расслабухи! Тем не менее, поворочавшись в шатре, он наконец откинул полог и на четвереньках выбрался наружу… и замер.

В нескольких шагах от него, на арбе, стояла Айгуль и, подняв над головой горящий светильник, медленно водила им из стороны в сторону. С Раничева быстро слетел сон. Однако нечистое дело! Он всмотрелся в ночную степь… Ага! Где-то не так далеко вспыхнула вдруг желтая звезда и, вспыхнув, качнулась из стороны в сторону точно так же, как и светильник в тонких руках степной полонянки.

– «Собака Баскервилей», – покачав головой, прошептал Иван. – Кому там подавал знаки слуга Бэрримор? Сбежавшему каторжнику? А здесь… Впрочем, их дело… Хотя переменить почетный плен на степное рабство было бы тоже не очень разумно. А что если прижать эту хитрую деву?

Таясь за арбой, Раничев бесшумно поднялся.

– Вах! Что делаешь здесь ты, женщина? – словно призрак, возник из кустов молодой узкоглазый воин, из тех, что охраняли купцов. В руках воин держал копье, которое и направил сейчас на несчастную деву, на предплечье его поблескивал железным умбоном маленький, обтянутый кожей щит.

Айгуль вздрогнула и затравленно обернулась.

– Хозяин послал меня к нашему гостю, – быстро сказала она. – А тот попросил меня зажечь светильник. Боялся, что вспыхнет шатер.

– Да? – недоверчиво покачал головой воин.

Раничев вышел из-за арбы.

– Ну и долго я буду дожидаться света? – старательно выговаривая тюркские слова, возмущенно поинтересовался он.

– О, господин, как мне благодарить тебя за твою доброту? – вползая в шатер, вкрадчиво осведомилась Айгуль. Слишком уж вкрадчиво…

Сейчас еще пырнет ножом в бок – и поминай, как звали… Хотя охрана, наверное, не дремлет.

– Просто расскажи, кому ты подавала знаки? Не думай, я вовсе не желаю тебя зла, просто хочу знать, не будет ли от твоих тайных друзей слишком большой опасности для каравана?

– О, нет-нет, мой господин. – Девушка покачала головой. – Им не справиться с охраной. Мы только хотим… Хотим помочь бежать нашим… – Она вдруг бросилась на Ивана разъяренным тигром.

Однако Раничев был начеку и быстро привел самонадеянную тигрицу в чувство, ловко заломив за спину руки.

– Я мог отдать тебя хозяину, – холодно произнес он.

– Не делай этого, господин, – со слезами на глазах прошептала Айгуль. – Хозяин тут же велит содрать с меня кожу.

– Хм… – Раничев с сомнением посмотрел на рабыню. – Халим Ургенчи производит впечатление доброго и рассудительного человека.

– Это тебе так кажется, мой господин… – Девушка тупо посмотрела в стену шатра. – Лучше убей меня сам.

– Ты сказала, вы хотите бежать. Кто это – вы?

Айгуль вздохнула:

– Я, еще одна девушка – Ай-Сия – и несколько парененков-бачей, погонщиков ослов и доителей верблюдиц.

– Что, надоело доить? – тихо засмеялся Иван.

– Нет, – прикрыв глаза, грустно покачала головой дева. – Просто начальник стражи Урзай – извращенно-жестокий сластолюбец.

– Как же он не боится Аллаха?

– О, он ничего и никого не боится. А его самого побаивается даже сам Халим Ургенчи. Парни еще на пути сюда сговорились с местными в караван-сарае. Те должны ждать в степи… Вот я и подавала знаки.

– Так, значит, они вовсе не собираются напасть на караван?

– Конечно же нет! Ведь для этого нужно целое войско.

Иван потянулся, выпустив руку девушки:

– Ладно, допустим, поверю…

Опустившись на колени, Айгуль поцеловала его ноги.

– Ну уж так-то не надо, – расчувствовался Раничев.

На следующий день трава стала заметно зеленее и гуще. Все больше попадалось цветов – ярко-желтых и фиолетово-синих ирисов, голубых васильков, сиреневых колокольчиков, кроваво-красного мака. Воздух стал влажным, а небо – густо-синим, и к вечеру впереди засверкала широкая лента реки.

– Улусу, – подъехав к арбе Ивана, произнес Халим и прищурился от солнца. – Сегодня заночуем в караван-сарае, вот уж повеселимся… – Он подмигнул и тут же скривился. – Правда, Сарай-джук уже не тот, что был раньше, до того как прогневил эмира. Но все же там по-прежнему живут люди и кое-что уже успели отстроить. Зайдем на местный базар, там весело, хоть, конечно, и не сравнить с тем, что творилось здесь в иные годы.

Стегнув коня, купец умчался вперед. Вслед за ним, подозрительно оглянувшись на Раничева, на вороном иноходце проскакал начальник стражи Урзай – высокий костистый детина с широченными плечами и скособоченной мордой дегенерата. В узких глазках его, однако, кроме злобы светился и ум, вернее – звериная хитрость. Не зря многие побаивались этого человека, значит не дурак, дураков ведь – чего бояться? Что-то нигде не было видно Айгуль, может, отсыпалась в какой-нибудь арбе иль кибитке? Спросить, что ли, про нее Халима? Нет. К чему лишние подозрения!

К реке караван подошел затемно, скакавший впереди Урзай остановил коня перед наплавным мостом из толстых настеленных поверх связанных вместе лодок досок. Подъехав к нему, Халим тоже спешился, заговорил с местной стражей. Тем временем Раничев, сидя в арбе, осматривал город, выглядывая из-за плеча возницы – сухонького старичка Ибрагима-кызы. Прямо сказать, Сарай-джук – маленький сарай, сарайчик – не произвел на него особого впечатления. Пара мечетей с тощими башнями минаретов, приземистые, жмущиеся в одну кучу домишки с глинобитными заборчиками-дувалами, колодец, просторная площадь, тянувшаяся вдоль реки, – видимо, рынок, несколько больших добротных строений – караван-сараев, вот, собственно, и все. Ни сверкающих изразцами дворцов, ни городских стен – одни обожженные развалины. Да, видно хорошо прошелся здесь Тимур два года назад, оставил, так сказать, вечную память. Как и везде в Орде… В бывшей когда-то богатой и могучей, а ныне лежащей в руинах Орде.