Юлия усмехнулась.

– Я ей не поверила. Поняла: Тоня хочет, чтобы я думала, будто у них в семье все ок, жалеет, что со мной откровенничала. Я-то видела: после визита Риты в квартиру Ткачевых Тоня купила себе кое-какие обновки, пару платьев красивых. А перед самым отъездом на отдых шерстяную кофточку очень красивую. Розовую, с короткими рукавчиками. Вещица ей очень шла. Такие сейчас в моде, фасон называется «болеро».

Я живо среагировала на знакомое слово.

– Болеро?

– Ну да, – кивнула Бокова, – его поверх платья или блузки накидывают. Коротенькие такие размахаечки на завязочках либо чуть пониже груди, либо на пуговичке у горла. Рукавчики до локтя, может, чуть выше. Эти болеро сейчас повсюду продают. Самые модные и по цене выгодные я видела в «Городе фэшн». Зайдите туда, подберете себе. Вам пойдет, скроет лишний вес. Тонечка себе взяла цвет «сомон», то есть «лосось». Ой, ей так шло! Когда она в этой болерушечке на работу пришла, все прямо ахнули. А потом появилась Софка, невестка нашей гадюки Светланы Эдуардовны Трофимовой. Представляете, точь-в-точь в такой же кофточке. И цвет, и отделка по низу – все совпадает. В одном магазине они отоварились. Сонька растерялась, а Тонечка засмеялась: «Мы с тобой близнецы. Давай весь день ходить вместе?» Ткачева умная была, превратила неприятность в забаву. И Софка правильно отреагировала. Кстати, хорошая девочка, зря Светка ее терпеть не может. Ну да ведьме не угодить. Трофимова надеялась, что Дима, ее сыночек – он тоже у нас служит, – женится на Марусе, младшей дочке нашего главного спонсора. Вообще-то, Митя симпатичный и Марусеньке нравился, та постоянно в отдел, где он работает, шастала, с Трофимовым разговоры затевала, и обедать они часто вместе в кафе ходили. Светлана уже нос задрала, ручонки потные потирала, мол, вот-вот она свекровью дочки богача станет, в его доме в Испании летом жить будет. Да обломалось ей. Митя Софью привел и сказал: «Знакомься, мама, это моя жена, мы сегодня расписались».

Юлия прикрыла ладонями макушку, изобразила страх:

– Ложись, не шевелись, бомбы падают! Вот чего сыночек Трофимовой учудил. Софа-то в нашем отделе на ролях «принеси-подай», зарабатывает полкопейки, только-только институт закончила. Отца нет, мать инвалид, живут в коммуналке. Ну подстрелил Дима пуховую гагару! Прямо вот о такой невестке Светка мечтала! И ведь как Митя мамаше радостную весть сообщил – при всех, в отделе. Не дома, не с глазу на глаз, а прилюдно. Знаете, почему он так поступил?

Меня совершенно не интересовали дела незнакомого мне парня, но поскольку очень хотелось узнать про болеро, я ответила:

– Наверное, молодой человек опасался скандала, который устроит родительница, узнав, что выгодная невестка не войдет в ее дом. Светлана могла заставить сына аннулировать брак, а затем все-таки сделать предложение Марусе. Но если весь коллектив в курсе произошедшего, то задний ход дать очень трудно. Что люди-то скажут?

– Какая вы хитрая… – слегка разочарованно протянула моя собеседница. – Именно так! А к чему я про Соню-то вспомнила?

– У нее и Антонины оказались одинаковые болеро, – подсказала я.

– Точно! – обрадовалась Бокова. – И они весь день это с подачи Тонечки обыгрывали. Сначала парочкой отправились в столовую и там заявили: «Мы близнецы, нам скидка положена». Потом по коридорам прогулялись с песней: «Мы с тобой два берега у одной реки». Дурачились, короче. Все смеялись. А в середине дня к ним Алевтина из библиотеки присоединилась, которая такую же кофтенку купила. Прикиньте, а? Было двое близнецов, стало трое… Светка желчью изошла. Сперва на Софку шипела: «Прекрати. Не смешно. Не позорься». Затем к Антонине пристала: «Хватит глупить, сними кофту. По-идиотски выглядишь». Но этим море по колено! Сами хохотали, других развеселили. Даже начальство включилось, прислало им коробку конфет с запиской: «Тройняшкам к чаю».

– А где сейчас болеро Ткачевой? – осторожно поинтересовалась я.

Юлия заморгала.

– Не знаю. Наверное, у Тони в шкафу. Хотя… Вспомнила! Она же его с собой на отдых взяла. Сказала мне: «Едем с Тишей вдвоем в Подмосковье. Я нашла чудесное место, тихое, с бассейном, с прекрасным питанием. Нам надо отношения освежить. Я постриглась по-новому, покрасилась, вещи красивые беру. Болерушечку розовую, которую специально купила, – она мне очень идет». Понимаете? Тонечка стала к мужу во сто раз внимательнее относиться, чем прежде. До того, как его с Риткой на кухне засекла, она в основном о хозяйстве беспокоилась, ну, чтобы дома чистота была идеальная, еда вкусная, белье постирано-выглажено…

У меня в кармане завибрировал телефон, но я не стала прерывать рассказчицу.

– А после начала иначе действовать, – трещала Юлия, – принялась за собой следить. Не подумайте только, что раньше она лахудрой выглядела, просто особо насчет внешнего вида не заморачивалась, по салонам красоты не бегала. Почти год это длилось. И наконец Тонечка с Тихоном отдыхать вместе собрались. Впервые на моей памяти. Ткачева решила второй медовый месяц устроить. Парик даже купила, кудрявенький. Я накануне их отъезда случайно его увидела. Прибежала без звонка к Тоне, хотела кой-чего спросить, смотрю, а на кухне на подоконнике парик. Я и спросила: «Зачем он тебе? С шевелюрой у тебя порядок». Антонина покраснела, как девочка: «Говорят, блондинки мужчин больше возбуждают. Я пока не готова цвет собственных волос радикально изменить, но решила таким вот образом перед Тишей в новом имидже показаться. Еще пеньюар красивый купила и белье сексуальное, красное с черным, в кружевах».

Моя собеседница протяжно вздохнула.

– Жалко мне ее стало. Твердо знаю: если мужик налево подался, его ничто назад не вернет. И в ее возрасте лифчик-трусы, как у стриптизерши, напяливать нехорошо. Она мне комплект не показала, просто его описала. Боюсь, я бы при виде этой красоты могла сказать ей что-нибудь не то.

В моем кармане опять затрясся сотовый, поставленный на режим вибрации, я по-прежнему вызов проигнорировала.

– Но она надеялась, – всхлипнула Юлия. – Очень! Думала, что Тиша… Ой, не могу… они оба умерли… прямо как Ромео и Джульетта… Да, чуть не забыла. А Семен Кузьмич от своей ревнивой жены сбежал. Однажды Катерина Андреевна нашла записку, в которой муж каллиграфически красиво написал: «Надоела. Подавись своими деньгами. Ухожу. Устал». Дальше не помню. Она как раз из командировки вернулась и записку увидела. Конечно, в полицию кинулась, чтобы беглого Сеню искать начали, а ей ответили: «Ваш супруг давно не ребенок. Если он принял решение благоверную на фиг послать, мы ничего сделать не можем. Да и не исчезал гражданин – письмо оставил. Это семейная проблема. Органы внутренних дел в такие не вмешиваются». Во как!

Мой телефон снова затрясся. Я наконец вынула трубку. На дисплее высветились два вызова с неопределенного номера и один от Ивана.

Попрощавшись с Юлией, я вышла во двор и соединилась с мужем.

– Ты где? – спросил Иван.

– Была у Боковой, – отрапортовала я, – накопала три мешка разного. Если отжать воду, сухой остаток таков: Антонина заподозрила Тихона в измене. Она видела, как супруг, полагая, что жена на работе, пьет кофе с Ритой Грачевой, женой Егора Игоревича, мастера на все руки, тоже собирателя мячей и доброго ангела музея – он там бесплатно шкаф сделал, сейчас стеллаж мастерит.