на таз для мытья полов.

— Ну, где ты ходишь?! Иди сюда — выпьем, закусим!

Сидевший рядом с ханом Мыш лениво помахал мне лапой.

А вот Серах нигде не было видно. И это показалось мне подозрительным.

При одном взгляде на кумыс я почувствовал себя нехорошо. Опять пить это? Нет уж, на хер!

И тут мне в голову пришла счастливая идея.

— А вода есть?

— Вода?

Глаза хана Оюза стали круглыми от удивления.

— Зачем такие обидные вещи говоришь? Откуда вода на ханском пиру? У хана в гостях воду не пьют. Только кумыс — лучший, жирный!

Хан прищёлкнул языком.

— Да мне не пить. Дайте чашу воды, и я покажу вам чудо!

Ханские гости загомонили, вытягивая шеи. Чудо хотелось увидеть всем.

— Ещё чудо?!

Хан Оюз был в полном восторге.

Он хлопнул в ладоши и скомандовал слугам.

— Принесите воды!

Возникла лёгкая суматоха. Но музыканты продолжали играть, а танцовщицы по-прежнему изгибались, словно страстные тени.

Через пару минут слуга с поклоном подал мне чашу воды.

Отлично!

— Сейчас я вернусь, и будет чудо! — громко сказал я и выскочил за занавеску прежде, чем мне успели возразить.

Остановившись возле своей спальни, я через прорезь в ткани одним глазом заглянул внутрь.

Ну, конечно, бля!

Серах была там. И не просто была. Она раскинулась на коврах и подушках совершенно голая. Цветное одеяло сползло с крутого загорелого бедра. На лице ханской дочери было сосредоточенное и даже суровое выражение.

Похоже, она решила соблазнить меня, во что бы то ни стало.

Нет, это приятно, слов нет! Но я, вообще-то, пёрся в такую даль совершенно с другой целью.

Вздохнув, я отвернулся от прорези, поставил чашку на пол. Хлопнул ладонью по воде и жалобно прошептал:

— Чупав!

Через минуту я вернулся в большой зал, внимательно прислушиваясь к тому, что происходило позади меня.

Перед собой я катил большой бочонок лучшего болотного вина. И как только Васило такую тяжесть на горбу таскает? Я попробовал поднять, да хер там!

Серебряная фляжка в потайном кармане была полна самогона. Вот теперь-то я был готов к ханскому пиру!

А самое главное — Серах мне больше не угрожала.

Ну, по крайней мере, я сильно на это надеялся.

— Что это, Немой-хан?

Глаза хана Оюза снова стали круглыми.

— Это — лучшее вино из нашего княжества! Попробуй, хан!

Чаши с вином пошли по кругу. Гости пробовали, хвалили, цокали языками от восторга.

— Это великолепно! — заявил хан. — Немой-хан, из чего делают такое чудесное вино?

Я тоже сделал большой глоток. Кисло-сладкое вино с запахом мёда приятно защипало язык. На сердце защемило.

— Из мёда болотных пчёл, — ответил я. — Правда, у тебя здесь болот нет. Но ты разведи обычных пчёл — вино должно быть не хуже.

— Пчёлам нужны цветы, — грустно ответил хан. — А у нас в степи только трава, и та быстро сохнет. Воды мало.

— А вот за это не переживай, — улыбнулся я хану Оюзу. — Воды у вас будет до хрена. Я тут говорил с Тенгри...

Посреди зала оглушительно хлопнуло. Гости заорали и вскочили.

Из клубов белого дыма к нам шагнул старый знакомый — Верховный Бог Тенгри.

Хан Оюз молча повалился на колени. Вслед за ним рухнули остальные хазары.

Духи стихий вращались ослепительными вихрями. Наконец, я услышал громкий каменный стук — это опускался на колени дух земли.

— Хорошее вино, говоришь, Немой?

Тенгри озорно улыбался. Сейчас он выглядел почти моим ровесником.

— Ну-ка, налей попробовать!

Я налил полную чашу.

— И себе, — кивнул Тенгри.

Ну, себе — так себе!

Мы кивнули друг другу и, не торопясь, выпили.

— Хорошо, — улыбнулся Тенгри.

Он тронул за плечо хана Оюза.

Хан проворно поднялся.

— Научитесь делать такое вино, — сказал ему Тенгри, — вечно будете в моей милости. А сейчас — всем гулять!

Тяжёлая занавесь откинулась. В зал быстрым шагом вошёл князь Всеволод. Волосы его были растрёпаны, рубаха застёгнута не на те пуговицы. Князь раскраснелся, словно мальчишка. За руку он вёл покорную Серах.

Князь Всеволод подошёл к хану Оюзу и поклонился.

— Прошу тебя, хан! Выдай за меня свою дочь, красавицу Серах! И пусть между нашими государствами всегда будет мир.

Во как загорелся! А ведь не хотел ехать. Отбивался, когда его Васило подмышку хватал!

Серах с пунцовыми щеками исподлобья смотрела то на отца, то на князя Всеволода.

На меня она даже не взглянула.

И слава богам!

Верховный бог Тенгри звонко расхохотался.

— Немой, бля!

Глава 18: Домой

Уехать с утра, как намекал Тенгри, у меня не получилось. Утром к парадному входу ханской юрты согнали рабов со всего стойбища.

Глаза невыспавшегося хана Оюза были похожи на две узкие щёлки.

— Извини, Немой-хан! Некогда было их расспрашивать — кто, да откуда. Собрали всех. Ты уж сам пройдись, поговори с ними.

Я шагал вдоль бесконечных рядов, зевая и вглядываясь в покорные или любопытные лица.

— Как зовут? Откуда?

— Трифон. Мельником был под Рузанью.

Чернобородый Трифон с любопытством глядел в моё лицо.

Я подавил зевоту.

— Домой хочешь?

— Конечно! У меня жена, двое сыновей там, дочка. Родители ещё живы, может.

— Как же ты к хазарам попал?

— Мельницу бросить пожалел. Боялся — сожгут. Своих в лес отослал во время набега, а сам остался. Вот меня и взяли.

— Ну, и что — уберёг мельницу?

— Уберёг. Муку забрали, меня тоже. А мельницу не тронули.

— Ну, иди вперёд. Погляди — может, узнаешь кого из ваших, рузанских.

Трифон пошёл впереди меня, изредка останавливаясь и заговаривая то с одним, то с другим.

Женское лицо, туго перетянутое платком. В доверчивых голубых глазах — неподдельная боль. К пёстрому подолу испуганно жались двое босоногих ребятишек. Девочка зарылась лицом в юбку матери, мальчик поглядывал на меня смелым чёрным глазом.

За покатым плечом женщины маячил хмурый хазарин с редкой чёрной бородой.

— Как зовут? Откуда?

— Ольга. Из Серпова. Девочкой в плен попала.

— А это — муж твой?

Я кивнул на хазарина. Тот вызывающе выпятил длинную челюсть.

Ольга вздохнула и опустила глаза.

— Хозяин.

Я перевёл взгляд на хазарина. Смотрел, пока его лицо не вытянулось, и он не забормотал:

— Пусть едет! Мне-то что? А дети — мои! Не отпущу.

— Почему не женишься, если дети есть? — спросил я его.

— На рабыне? Зачем? — глаза хазарина вспыхнули злым огнём.

— Мама — не рабыня! — звонко сказал мальчик.

— Да я тебя!

Пацан даже не дрогнул.

Я перехватил отцовскую руку.

Рывок на себя, кисть на излом.

Не разучился, бля!

Хазарин завалился на землю, со стоном держась за сломанную руку.

— Ну, бля! — стонал он. — Погоди!

Попесди мне ещё!

— В Старгород поедете? — спросил я женщину. — Сына в дружину возьму, вы с дочкой тоже не пропадёте.

Женщина решительно кивнула.

— Поедем!

— Ну, и не хер тогда к этому возвращаться!

Я кивнул на хазарина, который, ругаясь себе под нос, баюкал сломанную