с удивлением обнаружил, что встаю на колени, крепко закрываю глаза и молюсь. Никогда раньше со мной такого не было…

— Боже, — взывал я, — ты можешь делать со мной все что захочешь. Но, пожалуйста, сделай меня знаменитым!

Через три недели я прошел кастинг для работы в сериале «Друзья». Бог, безусловно, выполнил свою часть сделки. Но Всевышний, будучи Всемогущим, не забыл и первую часть этой молитвы.

Теперь, годы спустя, я вижу, что прославился, поэтому я не стал бы тратить всю свою жизнь на попытки прославиться. Для того чтобы понять, что овчинка не стоит выделки, вы должны стать знаменитым. Но никто из тех, кто остался неизвестным, никогда по-настоящему в это не поверит.

Интерлюдия

Мертвый

Я был в отчаянии, потому что боялся, что она меня бросит. А я не хотел быть израненным и одиноким в эпоху ковида!

Когда я предложил ей выйти за меня замуж, во мне было 1800 миллиграммов гидрокодона.[13]

Я даже попросил благословения у ее семьи. Совершенно обдолбанный, я встал на одно колено и сделал ей предложение. И она все это знала. И она сказала «да».

В это время я находился в Швейцарии, в очередном реабилитационном центре. Он занимал виллу на Женевском озере. Такое роскошное место с дворецким и шеф-поваром, где вы гарантированно не встретите ни души. (Таким образом, здесь в значительной степени сводилась на нет цель существования всех других известных мне реабилитационных центров.) Однако отсутствие тут товарищей по несчастью легко компенсировалось доступностью наркотиков, что, к сожалению, не отличало его от других дорогих рехабов. Я мог бы заработать миллионы, если бы подал в суд на такие заведения, но это привлекло бы к ним повышенное внимание, а вот этого я как раз и не хотел.

Я выполнил свой обычный трюк, пожаловавшись на сильную боль в животе, хотя на самом деле со мной все было в порядке (правда, мне все еще казалось, что я постоянно делаю приседания, но от этого происходило только сильное неудобство, но никак не Боль). Мне давали гидрокодон в таких количествах, что я мог их почувствовать, а конкретно 1800 миллиграммов в день. Для сведения: это выглядело так, как будто вы сломали большой палец, а у вас оказался добрый врач, который прописал вам пять таблеток по 0,5 миллиграмма каждая.

Но для того чтобы уменьшить боль такому парню, как я, этого оказалось недостаточно.

Кроме этого, мне каждый день делали инъекции кетамина.[14] В 1980-е годы кетамин был очень популярным уличным наркотиком. Сейчас существует его синтетическая форма, и она используется по двум причинам: чтобы облегчить боль и помочь при депрессии. Я настолько сроднился с этим лекарством, что его вполне можно было бы называть «Мэтти». Кетамин ощущался мной как гигантский вздох облегчения. Меня приводили в кабинет, усаживали, надевали наушники, чтобы я мог слушать музыку, завязывали мне глаза и ставили капельницу. У меня было обезвоживание, потому что я пил мало воды (большой сюрприз), так что найти вену было не очень легко. К концу лечения я был весь исколот, как подушечка для иголок. Сначала мне внутривенно вводили совсем немного средства под названием ативан,[15] которое я тем не менее успевал почувствовать, а затем в течение часа внутривенно через капельницу давали кетамин. Когда я лежал в кромешной тьме, слушая инди-фолк-группу Bon Iver, то отделялся от реальности и видел разнообразные предметы. И я так долго находился на терапии, что даже не пугался из-за этого. О, да тут у нас живет лошадь? Ну хорошо, а почему бы и нет? За то время, пока играла музыка и по мне растекался кетамин, ощущения все больше концентрировались вокруг моего эго и смерти этого эго. Да, в ходе этой часовой процедуры мне часто казалось, что я умираю. О, думал я, так вот что бывает, когда умираешь… И тем не менее я постоянно подписывался на эту хреновую процедуру, потому что это было что-то другое, а все другое — это хорошо. (Кажется, так говорилось в финале фильма «День сурка»?) Принять К. — это все равно что получить по голове гигантской лопатой счастья. Но отходняк у процедуры был очень тяжелым и в целом перевешивал эффект от удара лопатой счастья. Нет, кетамин оказался не для меня.

Вернувшись в свою палату, я обнаружил, что дворецкий приготовил мне сменную одежду, в которую я должен был переодеться (но не переоделся), а шеф-повар приготовил мне еще одно полезное кушанье, которое мне предстояло съесть (но я к нему не притронулся). А что я сделал, так это стал смотреть на Женевское озеро, которое с этой охренительной высоты было видно целиком. Но эта высота была высока как-то не по-хорошему. Она вызывала чувство опьянения, которое мне не нравилось.

Я опять стал от чего-то зависеть.

В какой-то момент гении из центра реабилитации решили, что для того, чтобы помочь моему желудку справляться с «болью», мне нужно установить на спине какой-то странный медицинский аппарат, а для того, чтобы установить его, нужно было провести еще одну операцию. Перед назначенной на следующий день операцией я принял 1800 миллиграммов гидрокодона. В операционной мне также дали пропофол.[16] Если вы не знаете, пропофол — это наркотик, который убил Майкла Джексона. Как мне тогда рассказывали, принимая этот препарат, Майкл Джексон не хотел «взлететь», он хотел уйти из жизни, так сказать, обрести нулевое сознание. Это был еще один великий талант, который забрала от нас эта ужасная болезнь.

В 11:00 по мне нанесли удар такой силы, что я очнулся через одиннадцать часов — и в другой больнице.

По-видимому, от пропофола мое сердце остановилось и не билось в течение пяти минут. Это не был сердечный приступ, я не умер от остановки сердца — оно просто не хотело биться.

Позвольте вас попросить: пожалуйста, остановитесь и в течение пяти минут не читайте эту книгу, а смотрите на часы в своем телефоне. Начинаем прямо сейчас!

[Это время тянулось чертовски долго, верно?]

Так вот, мне потом рассказывали, что какой-то здоровенный швейцарец очень не хотел, чтобы парень из сериала «Друзья» умер у него на операционном столе, и целых пять минут делал мне искусственное дыхание, сжимая грудную клетку и нанося удары в грудь. А что было бы, если бы я не попал в сериал «Друзья»? Он что, остановился бы после трех минут? Получается так, что «Друзья» снова спасли мне