и неплотская, умом все увидит, что захочет и о чем подумает, и дальние места и ближние. Так вот по образу божьему сотворен человек: соединил бог душу бессмертную со смертным телом; так мы и живем, оживляя тело свое, подобно тому, как огонь раздувается дуновением ветра или корабль какой-нибудь пучину морскую пересекает не сам по себе, но гонимый ветром, так вот и тело, подобно плугу, влекомому двумя быками, душой водимо, и благодаря ей существует, и ее носит, и видит, пока бог, тело с душою объединивший, их не распряжет: душу возьмут, а тело останется, душа к богу, ибо невещественна, а тело в землю, так как вещественно и тленно. Аристотель премудрый пишет, что всякая душа воскреснет и объединится с телом, с которым грешила, во второе прошествие господне, когда мертвые из гробов встанут. И Соломон премудрый говорит: „Праведных души пребывают в руках божьих и надеждами на бессмертие полны, а души грешных — в аду и в геенне огненной мучаются и, как говорят, в преисподней будут“. Аристотель мудрый и Платон великий предсказывают конец этому миру тогда, когда число душ преподобных отцов превзойдет число душ ангельского чина, в давние времена отступивших от бога». Ответил им Александр: «Еврейский пророк Еремия предвещает то же, что они». И поговорили они, и удивились.[183]

А Александр начал молиться: «Слава тебе, слава тебе, чудный, непостижимый и невыразимый, и непознаваемый бог, все из ничего сотворивший! Как небеса сотворил словом, все видимое и невидимое и не изменилось ничто и не обветшало, и как земля, которая ничем не держится, все те же плоды приносит, и как воды морские, нигде границ своих не перешли и не изменили ничего по воле своей, соединены естественной силой и различными ветрами колеблемы, а установленных пределов не изменили. А как солнечное сияние столько уже лет тепла своего и света своего не изменяет! А как лунный круг то прибывает, то убывает, но не меняет своего обычая». И, раздумывая об этом, царь Александр в недоумении пребывал, говоря себе: «Когда постигнет меня смерть, то кто вспомнит обо мне после моей смерти? Будет ли час, когда встанут мертвые, или же не будет? И тот же ум вернется воскресшим или нет?». И с удивлением говорил: «Как это будет: и тело сгниет и кости распадутся — и снова обратятся в то же тело?». Но, поразмыслив еще, сказал: «Бог великий, который непостижимым разумом своим создал все из ничего, сможет и мертвых оживить и сделать такими же, какими были». И так, размышляя много, сказал: «Велики дела твои, господи, все создал премудростью своей!».

И, сказав так, отправился в Вавилон, словно человек, идущий на назначенное место, где должен он умереть: тогда ведь царь Александр, господин света всего, смерти своей ожидал и безутешен был. Когда же пришел на поле, называемое Сенаар, где когда-то жил праведный Иов,[184] то остановился тут станом, и могучие его войска на том поле остановились, а вельможи Александровы, находившиеся здесь же, видя скорбь его, захотели развеять печаль и сердце его повеселить. И привели его на высокую гору, а войскам его велели вооружиться и собраться на поле и, осмотрев их, сказали Александру: «Александр, царь царям, могучий властитель! Зачем сердце свое терзаешь? Посмотри, над сколькими людьми сделал бог тебя ныне царем, так веселись же!». Но Александр покачал головой и, прослезившись, сказал: «Видите ли всех этих, а ведь все они под землю уйдут». А было тут несколько тысяч полков и бесчисленное множество коней, собрались ведь тогда все народы: индиане и сирийцы, евреи и мидийцы, и финикийцы, еглефы, эллины[185] и немцы, греки, эламиты и лидийцы и иные народы с Востока и Запада. И тут Александр устроил огромный пир для своего войска, и тогда пришли поклониться и принесли дани за много лет властелины и князья с востока и запада, с севера и юга и от всех областей приморских.

В тот же день прибыл из Македонии от матери Александровой, Олимпиады, учитель его, мудрый Аристотель.[186] Увидев его, Александр очень обрадовался и обнял его, и целовал сердечно, говоря: «Хорошо, что пришел ты, мудрый и чтимый, хорошо что пришел, неугасаемый светильник, всему миру учитель, великий философ, удивления достойный, Аристотель! Рад, что пришел ты, мудрости которого удивляются эллины и поражаются халдеи, познаниям которого дивятся египетские волхвы и мудрецы. Но скажи мне, чудесный среди людей, любимый мой учитель, как западная страна стоит? Как Македонская земля живет? Здорова ли любимая и дорогая моя мать, Олимпиада царица? И верят ли люди во всей вселенной, что мы овладели всей землей и до рая дошли, и на крайземли пришли на востоке в Эдеме? И тогда же до самого ада дошли и до островов блаженных на Океане-море, где, по словам эллинских мудрецов, находятся души человеческие, но я там ни единой души не видел. Царь же блаженных сказал нам истину, что находятся они в преисподней, на адских реках, и тут следует ждать им освобождения и прощения от все предвидящего великого бога Саваофа». И, услышав это, Аристотель удивился и отвечал Александру: «Благодарю бога, удостоившего меня видеть светлое и прекрасное лицо твое, сильный и прославленный среди людей всего мира, могучий властитель, царь Александр! Вся земля удивляется тебе и радуется твоей великой славе, которую бог тебе ниспослал, как никому из людей. А Македонская земля радуется и веселится, и цветет, как лилия, среди царств земных, и молит за тебя бога всегда и непрестанно. А госпожа моя, твоя мать, благополучно ныне царствует и здравствует, грустно смотрит вокруг, мечтая увидеть тебя и услышать, слезами постоянно орошая лицо свое, пребывая в раздумье, ибо хочет дождаться часа, когда увидит прекрасное твое лицо! Меня же послала к тебе посмотреть на славное царство твое и увидеть госпожу мою, царицу Роксану, и велела просить ее, благородную и любезную, чтобы вскоре пришла к ней. И тебя очень просит, так говоря: „Послушайся меня, господин, любезный мой сын и милый свет очей моих, услышь меня; приди ко мне с царицей Роксаной. Если же ты не сможешь прийти к нам, то мы придем в царство твое, куда ты повелишь, чтобы насладиться, глядя на тебя и на прекрасную твою царицу, премилую твою Роксану. Если же невозможно и это, то уж лучше я умру“». И растрогали эти слова Александра, и сказал он: «Хвалю всякого сына, повинующегося родительскому повелению».

И с этими словами Александр взял за руку