– Я знаю, ты мудрый и порядочный человек, – сказала она. Дурак не может быть магом, и ты правильно поступил, когда хотел ехать в Вестгейт. Но если бы ты скитался по свету так же долго, как я, то начал бы думать по-другому. Я нутром почувствовала, что твой выбор был ошибкой. Поверь, поход в Айлаш – это лучшее, что мы можем сделать.

Акабар не знал, что ответить. Ему не хотелось портить ей настроение. Он боялся, что это руны направили Элию в Айлаш. Там находился храм зла, и само это место внушало серьезные опасения.

– Ты, конечно, очень добр. Ты помогаешь в трудное для меня время. Я никогда раньше не возглавляла компанию путешественников. Обычно я странствовала с людьми, у каждого из которых были свои планы. Во всяком случае, я хочу, чтобы ты знал, что никогда не относилась и не буду относиться к твоим советам легкомысленно.

Ее искренность на несколько мгновений лишила Акабара дара речи. Наконец он смог сказать.

– Ты делаешь мне честь своим доверием.

Это была ритуальная фраза. Странно, но Элия знала правильный ответ.

– Твоя честь – моя честь. Они молчали некоторое время. Но Акабар не смог больше сдерживать свое любопытство.

– Не помнишь, ты никогда не была в Термише? – спросил он.

Элия помотала головой:

– Нет, я не помню.

Следующим вечером, пятым после Арабеля, они разбили лагерь около Мглистого Провала, глубокого ущелья между грядами Пустынных гор.

Сидя на грязной дороге, Джиджиони Драконошпор проклинал преследующие его неудачи.

– После всего, что приключилось со мной на свадьбе кузена Фреффи, – говорил он сам себе, – я подумал, что пора солнцу удачи улыбнуться мне. Но нет.

Богиня Таймора отвернулась от меня. Ромашка, вернись! – закричал он. Поднявшись на ноги, он попытался очистить свои щегольские вельветовые штаны от мокрой и липкой грязи. С хорошими лошадьми всегда проблемы.

Сбросившая его кобыла уже скрылась из глаз, ускакав галопом по сельской дороге.

– Не одно, так другое, – ворчал Джиджи. Он начал громко перечислять свои злоключения. Сначала я сделал глупость, послушав Минду, и стал изображать Азуна. А эта сумасшедшая наемница накинулась на меня с ножом для резки тортов.

Потом Дэрол захотел выглядеть перед Миндой героем и получил по морде. Минда просто упала в обморок, увидев его шрам и, расчувствовавшись, разрешила этому уроду сопровождать ее экипаж в Сюзейл.

Зря я послушал Минду. Эта женщина в голубом хотела меня убить. Не такой уж я безмозглый. Знаю, что сейчас не слишком хорошее время для визитов ко двору.

Но тетя Дора ужасная сплетница и очень боится Вангердагаста – любимого колдуна Его Величества. И если даже тетя Дора не донесет об этом ужасном случае, можно биться об заклад, что Дэрол найдет способ сообщить Его Величеству о моем самозванстве. Когда все уехали в столицу, мне приходится возвращаться в Приморье одному.

Должен сказать, что Димсворт хороший парень. Он позволил мне остаться еще на два дня, пока я не оправился от удара. Рано утром на дороге в Веймут я уже мысленно поблагодарил богиню Чантию за хорошую погоду, но эта дрянь Ромашка встала на дыбы, сбросила меня в грязь и ускакала.

Внезапно он понял, что если не поймает лошадь, то не доберется до Веймута к ночи и ему придется остановиться в придорожной харчевне или, что еще хуже, в доме крестьянина. Джиджи поплелся за своей лошадью, напевая «Что за счастливый случай» – песню, которую Раскетгл сочинила для Фреффи и Гейлин. Дойдя до первого поворота, он услышал топот.

– Это ты, Ромашка? Капризная кляча! Что заставило тебя убежать как…

Джиджи остановился, и слова застряли у него в горле. Очень осторожно он сделал шаг назад, затем другой.

– Так, и куда мы направляемся? – раздался громоподобный голос.

Молодой Драконошпор застыл, не в состоянии ответить красному дракону, спрашивающему его. Ромашка, валявшаяся в ногах у чудовища, предназначалась дракону на завтрак. Земля была залита кровью, а глаза лошади остались открытыми, как будто обвиняя нерадивого хозяина. Джиджи мог оценить размеры монстра, одна лапа которого перекрыла всю дорогу, а лошадь выглядела рядом с ним цыпленком.

– Ну? – спросил дракон.

– Я-я-я…

– О, дорогой, перестань, – вздохнул дракон. Попытайся успокоиться. Тебе будет легче говорить.

– Не хочу мешать вам кушать. Я уже ухожу. Не беспокойтесь, – задыхаясь, произнес Джиджиони.

Дракон взмахнул своим огромным красным хвостом, перекрывая Джиджиони пути к отступлению.

– Ты был так добр, предоставив мне завтрак, – сказал монстр, глотая кусок ноги. Что я могу предложить тебе взамен? Может, тебя подбросить куда?

– О, вы очень добры, но я не хочу больше вас беспокоить. Джиджиони сделал еще шаг назад.

– Замри! – сказал дракон.

Джиджиони замер.

– Как тебя зовут?

– Джиджиони Драконошпор. Но все зовут меня Джиджи.

– Как славно. Дракон, отрезав когтем подпругу, подвинул седло к ногам Джиджиони. – Садись.

Джиджиони рухнул на седло в полуобморочном состоянии. «Я никогда не представлял, что такая красивая лошадь будет так ужасно выглядеть, если ее разрезать», – думал он, вытаскивая флягу с жгучим вином райвенгатом, которая всегда лежала в седельной сумке.

– Слава богам, – тихо сказал он, – тут не меньше половины. В-В-вас не побеспокоит, если я выпью? – спросил он дракона.

– Угощайся на здоровье.

Джиджиони сделал большой глоток.

– О, высокочтимый дракон, как мне вас называть?

– Дымка.

– И все?

– Все, – ответило чудовище и продолжало обгрызать ребра Ромашки.

Джиджиони сделал еще глоток. «Если я предназначаюсь на десерт, – решил он, – то не хочу об этом думать». Он представил, как он будет выглядеть, если пойдет на второе блюдо.

– Я слышала, ты пел, – сказала дракониха, когда от Ромашки осталась куча обгрызанных костей. Милый мотивчик.

– Да, его сочинил новый бард, Оливия Раскеттл – о боже! – Он с трудом сглотнул. Вы Дымка! Дымка, приподняв бровь, спросила:

– Эта госпожа Раскеттл говорила обо мне? Что же она поведала?

– Ничего, ничего! Э-э-э, только, что она была вашей узницей, … гостьей.

– Она еще таскается за этой бродягой, Элией из Вестгейта?

– Н-Н-ныжеволосая р-р-раемница, я хочу сказать – рыжеволосая наемница?

Может быть. Если она нашла ее.

Дымка улыбнулась от уха до уха – не очень-то приятно было видеть куски Ромашки, застрявшие у нее между зубов. Она положила коготь на плечо Джиджиони.