– Ну и как тебе поцелуй? – спрашивает Эллиот, лежа на животе на моей кровати и дрыгая ногами в воздухе. Я только что закончила рассказывать ему о почти провалившемся свидании: от пикника до дождя, от дождя до замечаний о «Волшебном таинственном дне».

– Очень мило, – отвечаю я, откидываясь на спинку кровати.

– «Мило». Звучит как «поцелуй смерти»[17], – говорит Эллиот, морща нос. – Ты серьезно? «Мило» – это все, что ты можешь сказать? «Мило» – это словно… Мидлсбро[18] среди комплиментов.

– Ты хотя бы бывал там?

– Нет, но мне достаточно знать, как это звучит.

– В любом случае, – продолжаю я, – я сказала «очень мило».

Эллиот воздевает руки к небу.

– О конечно, огромная разница. Скажи честно, это было всего лишь «мило»?

Я пожимаю плечами.

– Ага. Я хочу сказать, выглядит он как мой идеальный парень, но у меня не заискрило.

– Полагаю, для этого может потребоваться время. – В голосе Эллиота все еще звучит сомнение. – Так ты собираешься увидеться с ним снова?

– У меня вроде как нет выбора. Оказывается, он приглашен на свадьбу, которую организуют мама и Сейди Ли, так что я увижусь с ним там в любом случае… А что будет потом, я не знаю. Нужно посмотреть, как пойдет.

– И почему ты вечно встречаешь парней на свадьбах? От Ноя вестей так и нет?

Я качаю головой. Когда Сейди Ли и Белла рядом, мое желание выяснить, что с ним, связаться, дать ему знать, что мы думаем о нем, становится сильнее. Но каждый раз, когда мой палец замирает над его номером, я заставляю себя отложить телефон в сторону. Я пыталась связаться с ним раньше. Теперь я буду следовать стратегии Сейди Ли и ждать, когда он будет готов. Он хочет скрываться ото всех – что ж, это его решение. Даже если мне оно кажется довольно эгоистичным. И чем дольше он будет прятаться, тем злее я стану.

– Я тут между делом читал о замке Лохланд, и он кажется великолепным. Как ты думаешь, не будет ли это слишком, если мы с Алексом уже сейчас начнем носить одинаковые килты? Еще я надеюсь, что дождь там не будет идти постоянно.

– Одинаковые килты? Прошу, нет! Что касается дождя, думаю, тут у тебя нет особого выбора.

– Как бы там ни было, ты познакомишь меня с этим Каллумом. И тогда я сам решу, имеет ли значение то, что ваш первый поцелуй был скорее «буэ», чем «вау».

– Он не был «буэ», – начинаю защищаться я. Он и правда не был. Он был точно таким, как я сказала – милым. Просто он меня не воспламенил.

Но не ждала ли я слишком многого? Все остальное в Каллуме просто кричало, что я должна дать ему еще один шанс. Может, в родных местах он станет другим, более непринужденным и расслабленным. И даже несмотря на то, что там будут Белла и Сейди Ли, я окажусь так далеко от напоминаний о Ное, что, возможно, и сама смогу расслабиться.

Эллиот перекатывается на спину.

– Поверить не могу, что Меган выставили из студии Леа. Ты потом говорила с ней?

Я качаю головой.

– Нет. Я думала о том, чтобы отправить ей сообщение, но решила, что в этот раз она сама должна сделать первый шаг.

– Да, совершенно верно. Ты всегда слишком добра к этой девочке. Она – ходячая проблема. Я до сих пор не забыл эту выходку со «Звездными глазками» и не могу поверить, что ты простила. А молочные коктейли, помнишь, как мы на нее их пролили? Это был единственный раз, когда Меган показалась мне действительно забавной.

Улыбка пробегает по моему лицу, но я тут же чувствую легкий укол вины и вновь возвращаю себе серьезное выражение.

– Я знаю. Но уверена, она больше не станет так делать… она усвоила урок.

Эллиот фыркает.

– Вчера случилось еще кое-что интересное, – продолжаю я. – Я сделала фото и послала ее Мелиссе… – Я плотно сжимаю губы. И вдруг чувствую робость. Эллиот знает, что я искала нечто «исключительно мое», то, что будет достойно возможностей, предоставленных мне Франсуа-Пьером Нуво, но он не знает, что я отправляла фотографии его менеджеру. Мне кажется, что последний снимок может стать началом чего-то, и я не хочу все сглазить, рассказав Эллиоту раньше времени. Например, о том, что отклик Мелиссы на этот снимок был самым восторженным из всех.

– И-и-и? – подстегивает Эллиот.

Громкий стук за стеной моей спальни заставляет нас обоих вскочить.

– Это звук из твоей комнаты? – спрашиваю я его.

Широко раскрыв глаза, он испуганно смотрит на меня.

– М-м, думаю да.

Тут же раздается еще один удар, настолько сильный, что фотографии, развешанные у меня по стене, дрожат, а один из постеров летит вниз.

– Да что там, ради всего святого, творится? – спрашиваю я.

А потом мы слышим голос. Женский голос. Это мать Эллиота. И кажется, она вне себя от ярости.

Эллиот вскакивает на ноги и бросается вон из моей спальни. Я несусь за ним по ступеням так быстро, как могу, отталкиваясь от перил, чтобы не отставать. В мгновение ока мы оказываемся на первом этаже моего дома, выскакиваем из входной двери и поворачиваем на крыльцо дома Вентвортов. Эллиот возится с ключом, и я нагоняю его. Я хочу сказать ему, чтобы он притормозил, не мчался так быстро в эпицентр событий, но он человек упертый и, как правило, концентрирующийся на одной цели.

К тому моменту, как мы добираемся до чердака под крышей его дома, я тяжело дышу. И если бы у меня и так уже не перехватило дыхание, то это бы непременно случилось при виде происходящего в комнате друга.

Миссис Вентворт, мать Эллиота, переворачивает все в его комнате вверх тормашками. Повсюду разбросана одежда, его обычно аккуратный и отсортированный по цветам гардероб свален на полу в кучу. Она кажется обезумевшей, ее глаза сверкают. Обычно миссис Вентворт собранна и безупречна (от нее Эллиот и унаследовал свою аккуратность), но сегодня ее волосы выбиваются из прически, пуговицы на рубашке застегнуты криво.

Эллиот издает нечеловеческий звук: полустон, полукрик.

– МАМА! Что за…

– Я знаю, ты помогаешь ему прятать от меня вещи! Где они?

– Где ЧТО?

– Доказательства! Поверь мне, я обыскала каждый дюйм этого дома, кроме твоей комнаты, и не нашла ничего, так что я знаю: они где-то тут.