Он давно должен был предупредить Келси о скором отъезде, но не находил в себе сил и от этого злился еще больше. У него не было сомнений в правильности принятого решения, ведь речь шла о мечте всей жизни. Надо было ехать. Тогда почему он колеблется?

В четверг Джек с раннего утра был на ногах, Он приготовил для Келси легкий завтрак, как привык делать со времени их воссоединения, но сам не притронулся к еде.

— Келси.

Она взглянула в его бледное, напряженное лицо.

— Я улетаю в Канаду в пятницу.

Келси сглотнула, подавив тошноту. Токсикозу придется подождать.

— На следующей неделе?

— Нет, завтра.

Она недоверчиво склонила голову и засмеялась, но смех замер на губах, потому что Джек выглядел смертельно серьезным.

— Когда ты забронировал билет?

— В понедельник.

Выходит, знал уже неделю назад.

— Почему ничего не сказал?

Он предпочел обрушить на нее эту новость всего за двадцать четыре часа до отъезда. Что ж, она должна быть благодарна, что не за два. Келси постаралась подавить панику.

— Уезжаешь надолго?

— На три-четыре месяца.

Келси отодвинула тарелку. Вот и наступил день, о котором она боялась думать, но который стоило предвидеть, ведь его колено уже не болело. Джек постепенно увеличивал нагрузки на тренировках. Но она отказывалась верить в неизбежное расставание. За последние дни они стали почти неразлучны. Ей казалось, что ненасытное вожделение Джека и желание быть постоянно рядом с ней могло означать более глубокие чувства. Оказалось, что он просто максимально использовал для удовольствия оставшиеся дни.

Но там, куда он ехал, его тоже ждали развлечения — друзья, поклонницы и всевозможные искушения, вызывавшие у Келси ревность, зависть и… обиду. Конечно, он бросает ее. Она была бы дурой, если бы не поняла.

Через три-четыре месяца она сделает УЗИ. Но Джек не увидит первый снимок их ребенка — точно так же, как пропустил множество важных событий в жизни дочери ее собственный отец.

Ее ребенок заслуживает лучшего.

— Келси? — Джек внимательно наблюдал за ней.

Чего он ждал — чтобы она улыбнулась, поздравила и пожелала счастливого пути? Она не собиралась облегчать его совесть. Он и так привык, что все дается ему слишком легко.

Злость и обида захлестнули Келси. Руки тряслись, и ей пришлось крепко сжать пальцы, чтобы унять дрожь. Она все еще не пришла в себя от осознания горькой правды. Ее опять отвергли. Джек не сделал даже намека на предложение поехать с ним. Он готовился уйти и закрыть за собой дверь.

Жены военных смиряются с тем, что их мужья надолго уезжают. Но у них остается надежда, гарантии, обязательства. Не финансовые — эмоциональные. С Джеком об эмоциональных обязательствах не могло быть речи.

— Келси. Все будет хорошо. Здесь ты в безопасности.

Ей было трудно дышать. Воздух царапал легкие, как осколки стекла. Неужели он думает, что это — самое важное? А как же ее чувства? Джек дал ей больше, чем безопасность. Он дал ей ребенка и беспочвенные надежды, а взамен взял сердце, которое, как выяснилось, было ему не нужно.

Еще страшнее то, что она сама была нужна ему только для физиологической разрядки.

— Мы совершили большую ошибку, когда снова стали спать вместе, — пробормотала она.

— Мы не могли по-другому, ты знаешь.

Она не смотрела на Джека. Не могли по-другому? То есть предполагалось, что удовлетворенное желание сойдет на нет? Но у нее не получилось, стало только хуже. Келси прижала руки к животу. Ошибки, связанные с Джеком, обходились ей слишком дорого.

Он направился к двери:

— Мне надо идти, Келси. Это моя жизнь.

Ну конечно. Путешествия, приключения, спорт, проверка себя на пределе возможностей. Как заманчиво! Она задыхалась от гнева. Его «экстремальная» жизнь была такой безответственной и эгоистичной!

— Иди своей дорогой, Джек. Я тебя понимаю. Но я буду искать другой путь для себя и ребенка.

Он обернулся:

— Что ты имеешь в виду?

— Сама решу все проблемы.

— Без меня?

— Это же ты уходишь.

— И не смогу вернуться? Ты так решила?

Келси резко кивнула.

— Ультиматум? — Он повысил голос.

Да. Она хотела испытать его, узнать правду:

— Очень горькая пилюля для тебя, Джек? Тебя никто раньше не просил ничем поступиться ради других?

— Ты не просишь, а требуешь. И цена слишком велика.

Правду говорят, что слова ранят больнее кинжала. Ей казалось, что одним движением он распорол ей живот, предоставив умирать в одиночку.

Джек не скрывал злости:

— Значит, не хочешь, чтобы я вернулся?

Келси обеими руками вцепилась в спинку стула и сделала усилие, чтобы дышать ровно, а не глотать воздух, как пойманная рыба. Она не позволит себе зарыдать в его присутствии. Он ждал ответа, от которого зависела не только ее судьба, но и будущее их ребенка. Что она скажет малышу? Извини, но папа слишком занят прыжками на склоне, чтобы заглянуть к нам?

— Жизнь сложнее, чем трюки, медали и случайный секс.

Джек напрягся:

— Я думал, ты понимаешь, что такое работа.

Можно до бесконечности твердить это ребенку, но в глубине души тот всегда будет знать, что он у отца не на первом месте.

Келси как никто другой знала, что такое быть отвергнутой. Хотя любящая, заботливая мать всегда поддерживала ее, но обида не переставала терзать душу. Она была не нужна отцу, и он предавал ее снова и снова. Теперь Джек предает своего ребенка. Он никогда не изменит свой стиль жизни — гостиничные номера, сегодня здесь, завтра там. Вряд ли ему удастся проводить много времени дома, тем более в Новой Зеландии его внимания требует еще и горнолыжный курорт.

Интерес к обустройству особняка был всего лишь временным увлечением: очередной проект, который требовалось быстро завершить, чтобы вернуться к свободной жизни. Жизни без нее.

Какая же она дура.

— А как же совместная опека? — Келси тоже начала кричать. — Ты же собирался тащить меня в суд, чтобы утвердить права отцовства.

— Ты отталкивала меня, Келси. Надо было что-то сказать, заставить себя выслушать, выиграть время.

— Для чего? Затащить меня в кровать на время, пока решишь вопрос с домом и деньгами, а потом уехать с легким чувством, что все прекрасно? Еще одно маленькое приключение? Я была для тебя приключением?

— Келси, ты несешь чушь. Ты беременна, и у тебя шалят нервы.

— Не смей списывать мои чувства на гормоны. Ты оказался самовлюбленным негодяем, Джек. Пеняй на себя. Хочешь уйти, так убирайся навсегда.