— Ну и долго мы будем любоваться твоими конвульсиями? Пока машину не опрокинешь?

— Рассказываю…

Приняв отрешенный от всех иных проблем вид, я даже глаза прикрыла, настраиваясь на деловой лад, но тут мимо нас, громыхая всей своей сущностью, пронесся гигант чьей-то технической мысли, напугавший до крайности. Такое впечатление, что с космодрома сорвался. Казалось, секунда — и он закидает нас своими запчастями. Пронесло…

Пару минут в салоне стояла напряженная тишина. Затем Наташка дернула меня за рукав, приглашая полюбоваться «галеркой». Зрелище было восхитительным. С этого момента я обрела твердую уверенность в том, что Ольге идет не только любая косметика, но и все головные уборы, включая неспецифические. Ведра, тазы там… Вплоть до биотуалетов. В данном случае, напяленная Ольгой на голову Наташкина сумка придавала ей вид томный и загадочный.

Хохотали мы долго, истерично и слишком заразительно друг для друга. Наверное, в этом диком приступе веселости выплескивалось все напряжение последних дней. Смех прекратился только после того, как рядом остановилась машина технической помощи. Когда водитель подошел к нам, мы уже сидели с каменными выражениями лиц. Я бы даже сказала — угрюмыми. Наташка не поняла, что он хотел выяснить, он не понял, что она ему посоветовала. Но поблагодарил.

Несмотря на «разрядку», легкости мы не ощущали. Наоборот, навалилась какая-то тупая пустота, вдобавок разболелась голова. У всех. Пока Наталья доставала таблетки, я мрачно изложила свои догадки. Ольгина расписка на имя Есауловой датирована пятницей. Если Ольгуня ни денег, ни самой Есауловой в этот день в глаза не видела…

— Я их не только в этот день, я их вообще никогда не видела!.. — слабым голоском поправила Ольга. Наташка на нее сразу зашикала — мешает процессу моего нестандартного мышления.

— …ей эту расписку подложили в четверг! Либо ночью — с четверга на пятницу, либо в пятницу днем. При любом раскладе, до момента мнимой встречи с Есауловой. Следовательно, расписка липовая. Сделать это могли только три типа: кот, Игорек или… кто-то еще.

— Кота пока не трогаем! — проявила заботу о пушистом Ольгином любимце Наталья. — Он хоть и ученый, но марать лапы чистописанием всяких там подделок не будет. И семьянин котяра хороший. К чему ему рушить собственное благополучие?

— Ну зачем вы так? Может, ту расписку мне и в самом деле кто-то подкинул? — едва слышно проговорила Ольга.

— За тем, моя дорогая, что Дармоед Игорек не рассчитывал на твое возвращение с дачи. Будучи хорошо осведомленным о делах, творившихся в этом загородном доме, он успел предупредить кого надо о предполагаемом визите хозяйки. Ну-ка, расскажи поподробнее, как он среагировал на твой звонок о намерении скатать на дачу?

— Я же говорила — орал. Дурой обозвал. Требовал отказаться от поездки. По его личному разумению, раз, мол, мне больше некуда деваться, лучше пару суток погулять по трем вокзалам.

Вернусь назад усталая, но довольная тем, что есть свой собственный уголок. Где желательно заткнуться и молчать в тряпочку. Ой, он так вопил! Мне до сих пор непонятно — по привычке или действительно за меня беспокоился.

Я нахмурилась: «Блажен, кто верует!» Похоже, у Ольги Сергевны начался реабилитационный период — уже пытается оправдать своего Дармоеда. Надо немедленно пресечь это дело.

— Ольга, ты же сама говорила, что не интересовалась родом занятий Игоря. Лично меня настораживает тот факт, что твою сумку с документами, включая расписку, мы нашли рядом с телом убитого сторожа. Сумке предстояло стать твоей большой «визитной карточкой». После тщательного досмотра и изучения расписки в получении достаточно крупной суммы денег напрашивается несколько выводов. Ты в этой глухомани получила деньги от Есауловой, убила ее, а расписку сдуру не уничтожила. Твои действия кто-то отследил — да тот же сторож, пристукнул тебя, а расписку по-умному сохранил, чтобы твою персону посмертно особо не жалели — сама убийца. Действия сторожа тоже кто-то отследил, а расписку вместе с сумкой… Нет. Мне этот вариант совсем не нравится. Такое впечатление, что он будет тянуться во времени до тех пор, пока значительная часть человечества себя не порешит. Пойдем другим, более коротким путем: Есаулова вполне могла быть в расписке персоной хоть и реальной, но «от фонаря». Точно такой же, как ты сама. А возможно и нет. Но это не важно, в любом случае, боюсь, что Есаулова мертва. Разумеется, по вине… Ольги. Ой, только не кричите на меня! Ну а куда от этого факта деваться? Ты уж, Ольгуня, пока не возражай. Считай себя, как договорились, чужой женщиной — сторонним наблюдателем. Словом, кто-то поживился деньгами Есауловой, а ответственность за ее убийство спихнул на Ольгу. Все равно ей следовало погибнуть после «схватки» с Есауловой. Вместе бы и сгорели от взаимно полученных травм. Вроде как с деньгами. На самом деле без них и без Ольгиной сумки. Вот только сторож в этом случае зря погиб. Никуда он у меня не вписывается. Если только причислить его к воровскому сословию… По ка бабы дрались не на жизнь, а на смерть, он украл сумку. Но ведь в том-то и дело, что бабы не дрались. Их просто убили. Ольгу, слава богу, не совсем. Вывод: сторож был свидетелем преступления.

— Тогда почему его убили прямо у дороги? В лесу леса не нашли? — заупрямилась Наташка. — И вообще, зачем нам ехать на место пожара?

— Я же говорила, убедиться, что товарищество необитаемо. Очень на это надеюсь. Едва ли убийца оставил бы хоть одного свидетеля в живых. Убийство ведь тщательно срежессировано. Если хоть один дачник видел Ольгу в пятницу, но выжил, ему повезло, а вот наши дела, коль скоро мы с ней связаны, в этом случае плохи. При отсутствии же свидетелей в товариществе остается наша прежняя легенда, что с пятницы и по сей день Ольга гостила у нас. Без всякого заезда на свою фазенду. Но факт нашего появления на этой проклятой дороге скрывать нельзя. Ехали, так сказать, мимо со свистом! Будем врать с полной уверенностью в своей правоте. Да, наша девушка прикатила электричкой, потом на автобусе именно сюда. Место встречи — согласно нашей общей договоренности, прямо на раздолбанной шоссейке. Мы планировали заехать в питомник, но раздумали. Дождик и пробки. Повторяю: никто не собирался навещать Ольгину фазенду. Зачем терять зря свободное от работы время? Если бы не свидетель-гаишник, можно было бы вообще не упоминать этот крюк по дороге на наши дачи. Теперь о дальнейших действиях… Коль скоро никаких трупов в квартире у Ольги Сергеевны нет, ей смело можно туда вселяться. Ни она, ни мы ничего не знаем. Держись, Ольгуня! На носу твой день рождения — светлый праздник. Он поможет тебе смириться с плохой новостью — потерей дачи. Готовься. Скоро тебе предстоит узнать об этом печальном событии. Постарайся встретить известие достойно — без слез радости.

— Да гори она огнем!

— Так вот почему она сгорела! Ты это все время долдонила, как заклинание, всем надоела, в том числе и наверху, вот твое пожелание и исполнилось. — Наташка фыркнула. — Ладно, я поняла цель поездки: надо отыскать свидетелей Ольгиного явления на фазенде. В живых оставим только мышей.

Чем ближе мы подъезжали к заброшенным садовым участкам, тем ощутимее пахло гарью. Первоначальный план — оставить машину в лесу и какие-нибудь двести-триста метров до ворот товарищества пройти пешком — претворить в жизнь не смогли. Никто не хотел вылезать.