— Наверное, вернулось на место то тело, которое вчера сидело на кухне, — предположила раскрасневшаяся Наташка. — Уселся и сидит.

— Да какое там тело?! А я тогда кто? Это мое тело должно сидеть на кухне! — возмутилась державшая на руках щенка Ольга. Определенно, собачоночек действовал на нее положительно. — Всех — вон! — Она ругнулась и нажала кнопку звонка.

Долго ждать не пришлось. Металлическая дверь распахнулась почти сразу, прикрыв собой Ольгу, невольно оттесненную к стене. Она едва удержала Найда. А мы с Наташкой, благоухая ее новыми духами, опробованными по ходу дела еще дома, явили себя во всей красе Ольгиной соседке по квартире. Той самой, что в данное время надлежало сидеть на даче. Из комнаты доносился оживленный разговор и звяканье посуды, свидетельствующие о застолье.

— Открыто! — заявила она и застыла в дверях.

Если бы нам довелось увидеть кого-нибудь другого — да хотя бы президента, мы бы быстро сориентировались. Вопросов к нему много. Есть о чем поговорить умному человеку с другим умным человеком. Или, например, саблезубого тигра. Еще проще — слиняли бы в секунду, и все дела. А так мы стояли навытяжку, держа руки по швам, и ждали…

Результат, которого дождались, не подпадал ни под один из вариантов, выдвинутых нашим с Наташкой коллективным разумом. Соседка, задрав подбородок, ответно вытянулась в струнку, точно также, как мы, пристроила руки по швам и с вытаращенными глазами вывалилась на нас прямо из дверного проема. Без всякого «здрассте». Пришлось пристраивать ее к стеночке на лестничной площадке, против чего она, кажется, не возражала. Впрочем, разобрать ее лепет было трудно. Да мы к тому же почти надорвались. Поздоровавшись с соседкой, но таки не дождавшись ответа, Ольга нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, досадливо встряхивая головой. По ее просьбе входную дверь оставили гостеприимно открытой. Исключительно на выход. Я зачем-то разулась, что повлекло задержку всего на пару секунд. А посему показательного, в полном смысле, выступления Ольги Сергеевны со щенком на передний план большой комнаты не пропустила.

За столом, едва выдерживающим изобилие готовых блюд, именуемых нарезкой и салатами, сидело три человека — двое мужчин и одна женщина. Плюс еще один, явно старший по возрасту, стоял к нам спиной и скорбно уговаривал всех смириться с потерей. Ни одного из них я не знала, но все они были похожи друг на друга выражением лиц. С открытым ртом на нас никто не глазел. Глазели с набитыми едой, а потому закрытыми. Все, кроме одного — занятого соболезнованиями. Кстати, когда он оглянулся, я всерьез испугалась, что его глаза выскочат из орбит и плюхнутся прямо в бокал, который он держал в руках.

Найд стал активно принюхиваться, после чего пару раз тявкнул и попытался выскользнуть из рук благодетельницы. Бедняжку колотила нервная дрожь. Ольга поняла щенка без слов, подошла к столу и, взяв пару кусков буженины, принялась ему скармливать. Незваные гости молча и без эмоциональной окраски отследили движение буженины.

— Что здесь происходит? — спокойно спросила Ольгуня, не глядя на участников застолья.

Ответом было молчание. Именно поэтому я и взяла на себя тяжкую миссию, сообщила Ольге Сергеевне об отмечаемом событии — ее поминках. Она благосклонно кивнула и, взяв еще пару лакомых кусочков, поинтересовалась, где ее кот. Уж на этот-то безобидный вопрос могли ответить. Ушел, мол, погулять и не вернулся. Но тут произошло чудо. Всклокоченный Дарик объявился сам — вбежал во входную дверь непонятно откуда, не иначе как на запах, и с жалобным мяуканьем принялся выписывать восьмерки между Ольгиными ногами. Петляя, она направилась к столу и, взяв всю тарелку с нарезкой, осторожно добралась до кресла, где со вздохом облегчения присела, скинув туфли. К моему удивлению, щенок и кот конфликтовать между собой не стали. Собственно говоря, правильно. Пока возмущаешься, противная сторона все слопает. А после сытного обеда и конфликтовать-то не хочется.

— Надеюсь, никто меня недобрым словом не поминал? — с удовольствием наблюдая за своими верными друзьями, ласково спросила Ольга поминальщиков. После этого вопроса в числе заседающих наметилось некоторое оживление. Человек, которого я определила в качестве Дармоеда, то бишь Ольгиного сожителя, проглотил все, что было во рту, и уставился на Ольгину фотографию. За неимением траурной ленточки или черной рамки, сбоку прицепили черную клипсу — дешевую бижутерию. Я тут же решила, что ничего страшного в этом нет. Сама фотография была сделана в школьные годы Оленьки, так что я сразу пометила для себя: траурный аксессуар касался ее безвозвратно ушедшей юности. А кто из нас о ней не скорбел?

Внешность у Дармоеда была неприметная. Увидишь мельком такое лицо и не вспомнишь его обладателя. Но если приглядеться, можно отметить общее приятное впечатление. Наверняка обманчивое. Успевший сесть худой, с редкими волосами сосед Дармоеда и женщины — очевидно, Пал Григорич — аккуратно выплюнул содержимое рта в салфетку, свернул ее конвертиком и, слегка склонив голову к правому плечу, задумался. Третий мужчина, обрюзгший, но, тем не менее, очень похожий на Ольгу, с открытыми глазами так и ушел под стол. Вернее говоря, съехал. Едва ли он вообще помнил какие-нибудь слова. Красавица Елизавета, сидевшая напротив Дармоеда, а это наверняка была именно она, сверкая бриллиантовыми сережками, пыталась доказать, что занята важным делом — жажда замучила. Склонившись к столу и прикрываясь фужером и крашенными в белый цвет волосами, еле заметными глотками вкушала непонятное содержимое. Я глаз не могла оторвать от длинных, покрытых разноцветным лаком, ногтей. Личико было недоступно взору. И тем не менее я поблагодарила ее за выполнение обещания — ключи мы и в самом деле обнаружили в почтовом ящике.

Лизавета поперхнулась. Не следовало ей произносить ответные, но невразумительные слова, не отрываясь от фужера. Все остальные члены компании с интересом следили за тем, как она мужественно борется с кашлем.

— Внимание, граждане! Прослушайте важную информацию…

Серьезность Наташкиного объявления никак не соответствовала ее легкомысленной позе. Привалившись одним боком к стене, заложив правую ногу за левую, подруга вращала на пальце свое обручальное кольцо и с интересом отслеживала это действо. Тем не менее все воззрились на нее в ожидании продолжения. С ним не заржавело. Наташка выпрямилась, сложила руки на груди и хорошо поставленным голосом режиссера гаркнула:

— Господа, всем спасибо, все вон!!!

Никто не сдвинулся с места. Только кот слегка прижал уши к голове. Наташка не верила своим глазам. А следом мы обе не поверили и своим ушам. Ольга Сергеевна поразила своим четким и выразительным выступлением. За столь короткое время так насобачилась огрызаться.

— Если через три минуты лица, сидящие за столом, не освободят помещение, звоним в милицию, в прокуратуру и вызываем скорую психиатрическую помощь. Последняя услуга — специально для братика. Напоминаю, я воскресла и теперь грядет время страшного суда для отдельной категории граждан.

Пал Григорич попробовал было реабилитироваться — один за всех, но Ольга выразительно посмотрела на настенные часы и напомнила, что время работает не на гостей. Стараясь не терять достоинства и благоухая крепким дезодорантом, он первым покинул общую компанию, на ходу выуживая из кармана черного пиджака пачку сигарет.