Его репутация повесы расцвела и подкрепилась еще и благодаря тому, что он поздно женился. И тем не менее никто не удосужился всерьез разобраться в том, откуда взялась его пресловутая репутация пьяницы и волокиты. Мужчины предполагали, что если они, выпивая с Уильямсом, напились, то и он тоже напился, и они предполагали, что если он спал с проститутками, то у него наверняка были и таинственные любовницы, которым он денег не платил. А то, что в присутствии женщин, которые не были проститутками, он держался застенчивей любого другого мужчины, приписывали его хитроумной тактике и необычайной осмотрительности.

Когда в конце концов, в возрасте сорока одного года, Ллойд женился, его выбор отнюдь не вывел его приятелей из заблуждения. Лотти Уильямс, женщина одного возраста с Ллойдом, была жительницей Гиббсвилля и бездетной вдовой, первый муж которой умер во время эпидемии гриппа 1918 года, когда служил сержантом в интендантском корпусе Франкфордского арсенала. Роман Лотти Дэннер с Джимми Франклином начался в старших классах школы, и они казались идеальной парой. Лотти — девушка с изумительным цветом лица, прекрасными зубами, волнистыми каштановыми волосами и слегка полноватая — обладала таким контральто, что в течение всех четырех лет ее учебы в старших классах с ней не могла сравниться ни одна другая девушка в школе. Джимми же обладал молниеносной реакцией, телосложением природного спортсмена и был звездой бейсбола, баскетбола и бега на короткую дистанцию, а также кое-чего достиг и в футболе. После окончания школы и неудачной попытки попасть в бейсбольную команду Основной лиги он стал полупрофессиональным игроком местной команды и почти полностью посвятил себя пиву — его распитию и продаже. Он посещал все спортивные мероприятия в округе, и поначалу его работодатели с пивоваренного завода поощряли его интерес, ассигнуя на него приличные суммы денег. Но польза от его рьяного представительства после нескольких драк иссякла. Ему был явно свойствен некоторый фанатизм: он нередко бился об заклад на большие суммы и, когда проигрывал, далеко не всегда отдавал долги. А однажды во время охоты на голубей — с довольно высокими ставками — его заподозрили в том, что он подкупил одного из участников соревнования. Ко времени службы в армии он успел поработать барменом, уборщиком в бильярдной, продавцом автомобилей, политическим «толкачом», сборщиком долгов, продавцом страховок, продавцом швейных машин и частным сыщиком. Большинство этих мест он получил с помощью Майка Слэттери, который еще в школе восхищался его атлетическими способностями и уже тогда начал закладывать основы своей личной политической организации. В те годы положение с работой было весьма неустойчивым, и все же Джимми не позволил своей жене работать, однако не прошло и месяца после его смерти, как Лотти уже работала продавщицей в магазине дамских шляп, а еще два года спустя она открыла свой собственный шляпный магазин на Второй улице, бок о бок с дорогим районом города. Семья Дэннер была солидной и уважаемой; отец Лотти был почтальоном и известной личностью в антикатолических организациях. В течение почти всей супружеской жизни с Джимми Франклином Лотти называли Лотти Дэннер, словно они были провинциальной версией супругов-знаменитостей, которые, поженившись, оставили свои прежние фамилии, хотя на самом деле Лотти называла себя Лотти Франклин. Лотти жила в доме своих родителей, так же как она жила почти все годы своего замужества. Когда ее отец и мать умерли, ей достался дом на Локастстрит, но вместо того чтобы взять жильцов, Лотти разделила дом на квартиры, а первый этаж оставила себе. Благодаря успеху шляпного магазина и перестройке родительского дома у Лотти началась новая жизнь.

Женщины — а именно женщины с Лэнтененго-стрит — часто забегали к Лотти, просто чтобы выкурить сигарету. В действительности этот магазинчик стал служить местом времяпрепровождения для молоденьких женщин — наподобие магазина сигар для их мужей. Не заглядывали в него лишь старухи, и их отсутствие было весьма с руки. У Лотти были не только самые «юные» шляпки, но и самые юные покупательницы. Мужчины, жившие в Гиббсвилле — на Лэнтененго-стрит или на какой-то другой улице, — понятия не имели о некоммерческом аспекте магазина Лотти. Каждому из них было известно лишь одно: его жена заглянула к Лотти и купила или не купила шляпу. Но покупали женщины шляпы или нет, Лотти относилась к ним радушно. Она запасалась сигаретами, держала в чистоте туалет, имела в запасе коробочку с аспирином и пачку гигиенических прокладок, а в кабинете — телефон. И если женщина усаживалась в кабинете и закрывала за собой дверь, Лотти не возражала.

Первый любовный роман Лотти — уже вдовы, — был с новоприбывшим в Гиббсвилль врачом, который к тому же был холостяком и шестью годами моложе ее. Джордж Ингрэм был родом из Трентона, он окончил Высшую медицинскую школу при Пенсильванском университете и прослышал, что, несмотря на изрядное количество врачей в Гиббсвилле, они в этом городе процветают. Доктор Инглиш взял его под опеку: посылал к нему пациентов и знакомил с местными жителями, — но Джордж Ингрэм вопреки надеждам молодых незамужних женщин с Лэнтененго-стрит не был готов к женитьбе. Ему было двадцать девять лет, и он был полон решимости вернуть деньги своей тетушке, которая помогла оплатить его образование. Когда Лотти Уильямс пришла к нему со сломанным ногтем и «мучительной» болью, она с виду казалась обычной пациенткой и не более, но сама Лотти из разговоров женщин в магазине уже знала о докторе предостаточно. Придя к нему на третий и скорее всего последний визит, она приложила все усилия, чтобы в тот вечер оказаться его последней пациенткой.

— Повязка больше не понадобится, — сказал он. — Загляните в аптеку и купите для работы резиновый чехол на палец, но я бы не советовал носить его постоянно.

— Хорошо, — сказала Лотти и не сдвинулась с места.

Она продолжала ему улыбаться, и он улыбнулся ей в ответ.

— Вы так на меня смотрите, будто я забыл что-то. Я что-то забыл?

— Нет, — сказала она. — У вас есть сигарета?

— Ну… да, — ответил он.

— Тогда давайте закурим, — предложила Лотти.

— Хорошо. Вы курите «Фатиму»? — спросил он.

— Разве у меня есть выбор?

— А что вы обычно курите?

— «Лорд Солсбери», — ответила она.

— Жаль, что у меня их нет. Я куплю их к следующему разу.

— Отличная новость.

— О, я прекрасно забочусь о своих пациентах.

— И это отличная новость.

— А вы что, думали иначе?

— Нет, доктор, я не думала иначе. Я просто хотела сказать: то, что будет следующий раз, — отличная новость, и то, что вы прекрасно заботитесь о ваших пациентах, тоже отличная новость. Я полагаю, вам здесь довольно одиноко.

— Ну, не думаю.

— Все молодые девицы с Лэнтененго-стрит охотятся за вами, а вы на них ноль внимания.

— Ну, у меня нет серьезных намерений.

— И у меня тоже.

Она улыбнулась ему и молча затянулась сигаретой. Он неуверенно улыбнулся ей в ответ.

— Эта дверь заперта? — спросила она.