– Это невозможно. На то, чтобы завести связи в этих кругах, уходят годы.

– На пересечении алчности и денег, – заметил я, – возможно все. Как можно было бы ускорить это дело?

Уиллоу поднял глаза к небу и задумчиво почесал подбородок.

– Чтобы соблазнить Уолкотта и усыпить его бдительность, тебе нужна классная вещь – идентифицирующая вещь.

– Идентифицирующая?

– Что-то принадлежавшее убийце лично, непосредственно участвовавшее в преступлении на физическом или психологическом уровне. Вы слыхали про Уилли Пейлмаунтина?

Я кивнул. Пейлмаунтин был хищником, блуждавшим по индейским резервациям на юго-западе в сороковых годах. Перед тем как прикончить топориком свою жертву, он одевался в оленьи шкуры, головной убор из птичьих перьев и накачивался мескалином. По фактам его затейливой биографии даже сняли кино.

– Пять лет назад, – сказал Уиллоу, – головной убор из перьев, принадлежавший Пейлмаунтину, ушел больше чем за сто тысяч. Это как раз пример такой идентифицирующей вещи.

– Перья с костюма убийцы? – изумился Гарри. – И люди хотят иметь это у себя дома?

– Нацисты убили миллионы людей, детектив Наутилус, превратили всю Европу в настоящую кровавую баню, а сейчас другие люди со смехом торгуются или обмениваются памятными фашистскими вещицами.

Я подошел к краю причала и в раздумьях уставился в мерцающую темную воду.

– Я смог бы подобраться к нему с чем-нибудь.

– Карсон, – предостерегающе начал Гарри, но потом примирительно добавил: – Мы могли бы вместе что-нибудь изготовить. Подделку.

Уиллоу покачал головой.

– Это практически неосуществимо. Нужно придумать всю цепочку, правдоподобную версию того, как эта вещь к вам попала. Любой мог бы испачкать рубашку кровью свиньи и заявить, что в этом наряде обедал Джефри Дамер.[16]Подделки встречаются очень часто. В этом смысле у Пола был серьезный козырь: то, что он продавал, было снабжено бирками аутентичных вещественных доказательств, заверенными полицейским участком Мобила. Коллекционерам требуется подтверждение властей. Упустите, это, и Уолкотт будет для вас потерян.

– Не ходи туда, Карсон, – сказал Гарри.

– Уолкотту нужна серьезная вещь, – сказал я, – и я найду что-нибудь, что заставит его сердце биться учащенно. Гарантирую.

– Где ты сможешь отыскать что-нибудь в этом роде? – спросил Уиллоу.

– Карсон, нет, – прошептал Гарри.

– У меня есть связи, – ответил я.

Старый коп был достаточно умен, чтобы больше не задавать вопросов. Гарри лишь многозначительно постучал по своей голове и отвернулся, глядя на то, как сухогруз покидает бухту Мобил, растворяясь в безграничной тем – ноте простиравшегося впереди Мексиканского залива.

Я попал к себе в 21:30. На автоответчике меня ждало всего одно сообщение. Нажав кнопку, я услышал, как сначала приглушенно прозвучало два такта композиции Эллингтона, а затем раздался голос Гарри.

Не ходил бы ты по этой дорожке, брат.

Автоответчик щелкнул и выключился.

Я вышел на террасу, где не было даже намека на ветерок. Отгоняя комаров от лица и ушей, я окинул взглядом пляж; в свете высоко стоявшей луны казалось, что песок сам сияет неким таинственным светом. На востоке, у Бловайнов, как бензопилы, вовсю ревели минимум два телевизора. Отмахиваясь от насекомых, я вернулся в дом. Джереми прятал свой мобильник способом, выработанным многими поколениями заключенных. Я набрал его номер с переадресовкой на голосовую почту.

– Джереми, перезвони мне, – сказал я в трубку, сел и прождал семнадцать минут.

– Карсон, – прощебетал мой брат, – я знал, что это ты. Не могла же моя задница сама звонить, чтобы разбудить меня.

Я представил своего брата в камере, напоминавшей студенческое общежитие: кровать, стол, стул, комод, пластиковое зеркало, искажающее отражение, словно смотришься в подвижную ртуть, с той только разницей, что снаружи не студгородок, а концентрические кольца ограждений, увенчанных колючей проволокой.

– Тебе нужно бы найти более удобное место, где его прятать, Джереми.

– Уже нашел. Я тебя просто дразню.

– Ладно, – сказал я.

Он противно хохотнул.

– Его прячет для меня мой друг. Что ты хотел, Карсон?

– Я звоню, потому что ты звонил мне.

– НО ЭТО ЖЕ БЫЛО ДВА ДНЯ НАЗАД, – взвизгнул он. – Я ПРОСИЛ ТЕБЯ ПЕРЕЗВОНИТЬ, А ТЫ ЭТОГО НЕ СДЕЛАЛ. – Кривляясь, он заговорил голосом обиженного маленького мальчика: – Ну па-а-ачему ты не позвонил мне, братишка? Ты меня уже не лю-у-убишь? – Его голос снова стал серьезным и приятным: – Хай, Джереми, как у тебя дела? Нравится тебе гороховое пюре? А сиденье у тебя в туалете чистое? Могу прислать тебе ящик шоколадного печенья. ЧЕМ ТЫ НАСТОЛЬКО ЗАНЯТ, ЧТО НЕ МОЖЕШЬ ПОЗВОНИТЬ СОБСТВЕННОМУ БРАТУ?

Мой брат попеременно визжал, пел, шептал, талантливо копируя чужие голоса, или говорил вполне разумно. С ним никогда не знаешь, что последует дальше. Я решил перейти к делу, надеясь, что моя необычная просьба мобилизует рациональную часть его натуры.

– Это все из-за дела, которое мне поручили, Джереми.

– ПОДРОБНОСТИ, КАРСОН. Дай мне, дай мне, дай мне…

– Это дело… не похоже на твое, Джереми. Но мне нужно кое-что особенное. У тебя этого нет. Но, возможно, ты сможешь это достать.

– Что-то особенное? Bay, у меня уже все жилки дрожат, до единой. ЧТО ЖЕ ЭТО, КАРСОН?

– Это предмет, использовавшийся во время… события.

– События? – удивился он. – Ты имеешь в виду что-то вроде Дня независимости? Хочешь, чтобы я достал тебе пачку бенгальских огней?

– Предмет вроде того, из-за которого ты попал туда.

– ОГО-ГО-ГО! Тебе нужны не ОГ-Г-ГНИ, тебе нужны ОГ-ГО-ОНЕЧКИ – другие яркие штучки, осветившие немало одиноких ночей. Я правильно тебя понял, Карсон, тебе нужны ог-го-онечки, мерцающие со дна?

– Можешь ты достать что-нибудь такое? Ты ведь можешь, верно? Или тогда скажи, где мне что-нибудь такое можно найти?

Он запел голоском маленькой девочки.

– А я зна-а-ю, что ты делаешь, а я зна-а-ю, что ты делаешь. Ты заманиваешь в лову-у-ушку, заманиваешь в лову-у-ушку…

– Нет. Просто такая вещь нужна мне, чтобы войти в одни двери.

– И чья же это дверь, Карсон? Какого-то искателя приключений? ТЫ ЧТО-ТО УТАИВАЕШЬ ОТ МЕНЯ?

Искатель приключений означало «психопатический убийца»; в перевернутом мире Джереми это было все равно что друг. Поэтому я сказал:

– Нет. Не искателя приключений. Это двери обычного человека, – кем бы там, черт побери, ни был этот Жиль Уолкотт.