– Так признайтесь и скажите, где искать тела.

– Я не знаю.

– Алексей Ильич!

– Это правда. Понятно, что вы хотите помочь этим несчастным женщинам, но я действительно не знаю.

– А вы не хотите пригласить другого адвоката?

– Зачем это еще?

– Ну хотя бы потому, что я вам не верю и пекусь больше о посторонних людях, чем о вас.

– Ну так это нормально, не переживайте.

– Кроме того, у меня к вам личная неприязнь.

– Не понял? Ну то есть, конечно, если вы думаете, что я убийца, трудно ожидать, чтоб вы меня любили, но мне казалось, что для адвокатов это дело привычное.

– К вам, как к комсомольскому работнику, – буркнула Вера Ивановна, – из-за таких, как вы, у меня дочь не может выйти замуж за парня из Норвегии.

– Да, печально, – усмехнулся Еремеев, – ручка есть у вас? Пишите номер.

– То есть?

– Пишите-пишите, – он продиктовал цифры, – сегодня же вечером позвоните и передайте привет от Лехи-борщевоза.

– А кому?

– Сане. Объясните ему, в чем дело, и все будет в порядке.

– Да кто он такой, этот ваш Саня?

– Человек, который поможет вашей дочке выйти замуж без проблем.

– Алексей Ильич, но я ничего не могу вам гарантировать.

– Я знаю.

– Я не верю, что вы невиновны.

– Никто не верит.

– И я даже не стану в полную силу бороться за смягчение вам наказания, если вы не выдадите тела.

Еремеев пожал плечами:

– Я уже говорил, что никаких чудес от вас не жду. Ну попал, что делать. Так сложилось. А мог бы раком заболеть, и на мой взгляд, пуля в затылок лучше, чем сгнить заживо.

– Так зачем…

– Вы мне не можете помочь, а я вам могу. Вот и все.

Вера Ивановна записала номер, а заодно странное слово «борщевоз», которое боялась забыть.

Странно, если у Еремеева есть такой всемогущий приятель, почему он не попросит его позаботиться о себе? В его положении надо хвататься за любую соломинку.

Оставив подзащитного на попечение конвойных, Вера Ивановна вышла в туалет и только там, поглядевшись в зеркало, обнаружила, что шейный платок пропал. Наверное, соскользнул, когда женщина хватала ее за грудки в коридоре.

Вера Ивановна вернулась к дверям зала суда и осмотрелась. Вот он, платок, под батареей, лежит себе. Совсем она докатилась, никто на ее шмотки не зарится. Вздохнув, она нагнулась поднять свою тряпочку, и тут пронзила догадка. Она поняла, какая мысль сегодня утром запуталась в ее извилинах и не дала подумать себя.

Появилась та самая крошечка, микроскопическая несостыковочка, не горошина даже, а песчинка, необходимая, чтобы начать сомневаться – а вдруг судят невиновного?

Труп юноши, с которого началось это дело, был найден неизвестным грибником. Чтобы пометить место, грибник повязал на ветку кашне из искусственного шелка, а сам дожидаться милицию не стал.

Поведение вполне объяснимое – зачем человеку лишние проблемы? Труп старый, так что в убийстве вряд ли обвинят, но все равно целый выходной день терять не хочется, поэтому позвонил, доложил, ориентир дал, и до свидания. Гражданский долг исполнен.

Ничего особо настораживающего нет в уклонении от тесных контактов с милицией, только экспертиза показала, что шарф будто только что из магазина, а никто, никогда, ни при каких обстоятельствах не надевает в лес новые вещи.

Вера Ивановна сама любила походить по лесу с корзинкой и за неимением дачи ездила в лес на ранней электричке вместе с другими грибниками. Все попутчики были одеты в лохмотья: старые брезентовые штаны или треники, ветровки и водолазки, в крайнем случае рубашки с прилегающим к шее воротом. У мужиков часто старое армейское ХБ. На голове панамки, кепки, старые пилотки, у женщин платочки – все что угодно, только не нарядный мужской шарф. Такого аксессуара, как кашне, Вера Ивановна у своих собратьев по грибу не видела ни разу: ни нового, ни старого.

Она нахмурилась, облокотилась на подоконник и зажала уши ладонями, чтобы не упустить мысль.

Прикинула по местности – нет, там, где нашли труп, случайному прохожему делать нечего. Не мог там оказаться человек в городской одежде. Хорошо, мог. Теоретически. Забыл кошелек и отправился на работу пешком, решив немного срезать лесной дорогой. Ну так он бы и топал по лесной дороге, не стал бы углубляться в чащу и заглядывать под валуны.

Ладно. Это был добропорядочный грибник, просто по пути в лес зашел в магазин и купил шарфик, который вскоре пригодился самым неожиданным образом. Только вот в лес люди идут с утра, когда промтоварные магазины еще закрыты. И денег, кстати, грибники с собой берут в обрез, только чтобы хватило на дорогу, ну, если долго проходишь, еще на мороженое, лимонад и пирожок в киоске на станции.

Перерыв заканчивался, и Вера Ивановна постаралась думать быстрее.

Хорошо, грибник был на машине, и шарф лежал у него в багажнике. А другого ничего в этом багажнике не нашлось на ветку привязать? Никаких карт, атласов автомобильных дорог, старых носков, тряпок? У автомобилиста всегда есть тряпки. Какая необходимость была жертвовать новым шарфом? Может, именно та, что он новый и по нему невозможно определить владельца?

Старые вещи красноречивы, а грибник очень не хотел давать следствию даже самую тоненькую ниточку, которая могла бы привести к нему.

Получается, он специально купил кашне, потому что оно яркое и его легко повязать на ветку? Не случайно нашел тело, а целенаправленно подготовился? Зачем-то ему понадобилось, чтобы тело нашли… Зачем?

Вера Ивановна покачала головой. Эфемерные доводы, фантазии, для суда неубедительные. Их даже не оформишь никак в виде ходатайства. Потребовать вызвать в качестве свидетеля человека, обнаружившего тело? Но личность его не установлена, значит, или судье придется отклонять ходатайство, или возвращать дело на доследование. Нет, не стоит пока дразнить гусей, нужно просто присмотреться к делу повнимательнее.

«Не стану я его вытаскивать, еще чего, – фыркнула Вера Ивановна, – но сомнения зародились, и надо сделать так, чтобы к концу процесса они полностью исчезли».

После заседания Ирина на несколько минут задержалась с секретарем и вошла в свой кабинет последней. Владлен Трофимович вольготно расположился за ее письменным столом и чувствовал себя как дома.

Он уже раскрыл блокнот на пружинке, вытащил из нагрудного кармана пиджака щегольскую авторучку и приготовился делать заметки.

Ирина подошла вплотную и громко кашлянула. Лестовский окинул ее безмятежным взглядом и вернулся к работе.

– Товарищ, встаньте, пожалуйста.

– Что?

– Народные заседатели обладают равными правами с судьей, не спорю, но это мой стол, – отчеканила Ирина, – мой рабочий стол.