Одна из подруг княгини попросила великого Раафа спеть в роще, где возлежала больная, не показываясь ей. Рааф согласился и исполнил простую арию, которую муж княгини пел в первые дни их брака. Эта ария была очень трогательна и выразительна. Мелодия, слова, восхитительный голос певца – все это глубоко потрясло душу княгини. Слезы хлынули у нее из глаз… она плакала и этим была спасена; она навсегда осталась при убеждении, что в тот вечер ее супруг спустился с неба, чтобы спеть ей арию из прошлого.

«Да… в тот вечер! Один вечер, – думал Рауль, – один-единственный вечер. Но это прекрасное заблуждение не устояло бы перед непрекращающимися повторами…»

В конце концов, разумеется, она бы обнаружила Раафа около своей рощи. Да, если бы печальная княгиня Бельмонте каждый вечер приходила туда в течение трех месяцев…

А Ангел Музыки вот уже три месяца дает Кристине уроки… Ах, это был пунктуальный профессор! А теперь он прогуливается с ней в Булонском лесу!

Сердце Рауля терзалось от ревности, и он прижимал стиснутые руки к груди, словно пытаясь сдержать его. Не будучи искушенным в такого рода делах, Рауль с ужасом думал, в какую еще игру эта девица втянет его на маскараде? И до каких пор девица из Оперы может насмехаться над славным молодым человеком, совершенно неопытным в любви?..

Так мысли Рауля бросали его из крайности в крайность. Он уже не знал, жалеть ему Кристину или проклинать ее, поэтому то жалел, то проклинал. Тем не менее он раздобыл себе белое домино – на всякий случай.

Наконец пришел час свидания. Спрятав лицо под черной полумаской, отороченной полупрозрачной тканью, виконт облачился во все белое, как Пьеро. Он нашел, что очень нелеп в костюме для романтических маскарадов. Светский человек никогда не надел бы маскарадный костюм для бала в Опере. Рауль заставил себя улыбнуться. Его утешало лишь одно: его точно никто не узнает! К тому же у его костюма и полумаски было и другое преимущество: он будет выглядеть в полном соответствии со своими чувствами – смятение в душе и тоска на сердце. Ему даже не нужно будет притворяться, можно даже не надевать маски: его лицо имело точно такое же выражение.

Этот бал был особенным праздником, который устраивался обычно на Масленицу в честь дня рождения знаменитого рисовальщика былых празднеств, соперника Гаварни, чей карандаш обессмертил «пижонов» и спуск Куртий. Именно поэтому он был веселым и шумным и не столь официальным, как обычные балы-маскарады. Там собралось множество художников, пришедших в окружении натурщиц и учеников, которые к полуночи разошлись вовсю.

Без пяти двенадцать Рауль поднялся по парадной лестнице Оперы, не обратив никакого внимания на разноцветье персонажей, теснившихся на мраморной лестнице, – в этом пышном обществе его не увлекала ни одна забавная маска; он не отвечал на шутки и избегал фамильярности развеселившихся парочек. Пройдя через большое фойе, где его задержала фарандола, он добрался до гостиной, указанной в записке Кристины. В этой маленькой комнате толпилась куча народа, потому что это был перекресток, где встречались все те, кто собирался поужинать в Ротонде, и те, кто только что выпил шампанского в буфете. Здесь царила веселая суматоха. Рауль подумал, что для их тайного свидания Кристина не зря предпочла укромному уголку такую толчею: под маской здесь было легче остаться незамеченным.

Он прислонился к двери и стал ждать. Ждать пришлось совсем недолго. Мимо прошел некто в черном домино, быстро сжав ему кончики пальцев. Он понял, что это она.

Рауль пошел следом.

– Это вы, Кристина? – тихо спросил он.

Фигура в домино живо обернулась и приложила палец к губам, явно советуя не повторять больше ее имени.

Рауль молча следовал за ней.

Он боялся снова потерять Кристину, после того как он вновь нашел ее столь странным образом. Он чувствовал, что его ненависть к ней исчезла. Он уже не сомневался в том, что «ей не в чем себя упрекнуть», каким бы таинственным и необъяснимым ни казалось ее поведение. Он уже был готов, коря себя за малодушие, снисходительность, простить ее. Он любил. И разумеется, существуют веские причины столь долгого отсутствия.

Время от времени фигура в черном домино оборачивалась, желая убедиться, что белое домино не отстает от нее.

Следуя за своим проводником через большое фойе, пробиваясь сквозь толпу, упражнявшуюся в самых экстравагантных безумствах, Рауль не мог не заметить группу людей, теснившихся вокруг человека, чей костюм, оригинальные манеры и мрачный вид были просто сенсацией…

Он был одет во все ярко-красное, а его огромная шляпа с перьями была нахлобучена на череп. Ах, какая это была превосходная имитация черепа! Окружавшие его подмастерья художников осыпали его комплиментами, поздравляли и спрашивали, у какого мастера, в какой мастерской – вероятно, посещаемой самим Плутоном – ему изготовили, нарисовали и раскрасили такой прекрасный череп.

Человек с черепом вместо головы, в шляпе с перьями и в алых одеждах волочил за собой манто из красного бархата огромных размеров, подобно королевской мантии пламеневшее на паркете, и на этом манто золотыми буквами была вышита фраза, которую все громко повторяли: «НЕ ПРИКАСАЙТЕСЬ КО МНЕ! Я – КРАСНАЯ СМЕРТЬ!»

Кто-то хотел дотронуться до него… но из пурпурного рукава высунулась рука скелета и грубо схватила этого малого за запястье; почувствовав прикосновение костей, неистовое пожатие Смерти, от которого, казалось, невозможно высвободиться, неудачливый шутник вскрикнул от боли и ужаса. Когда Красная Смерть наконец вернула ему свободу, он убежал как безумный, преследуемый насмешками. Именно в этот момент Рауль подошел вплотную к этому мрачному персонажу, который как раз повернулся в его сторону. Рауль чуть не вскрикнул: «Тот самый череп из Перрос-Гирека!» Он узнал его! Он хотел было броситься к нему, позабыв о Кристине, но фигура в черном домино, которая, казалось, тоже была охвачена странным волнением, схватила его за руку и поспешно увлекла прочь из фойе, прочь от этой дьявольской толпы, где царила Красная Смерть…

Черное домино постоянно оборачивалось и, видимо, заметило нечто жуткое, так как ускорило шаг (Раулю тоже пришлось идти быстрее), как будто за ними кто-то гнался.

Таким образом они поднялись на два этажа. Лестницы и коридоры наверху были практически пустынны. Черное домино толкнуло дверь одной из гримерных и знаком приказало юноше следовать за собой. Кристина – а это была именно она, он узнал ее по голосу – тотчас заперла за ним дверь и шепотом велела отойти в дальнюю часть комнаты за ширму и не показываться. Рауль освободился от маски. Кристина свою снимать не стала.