Так что лучшим вариантом было просто промолчать… и сделать всё по-своему.

— Высказалась? — иронично выгнув брови, поинтересовался Владислав, сложив руки на груди и невозмутимо подпирая плечом стенку в коридоре.

— Угу, — закончив тираду, в которой умудрилась всевозможные ругательства, оскорбления и кары небесные, причем даже в относительно цензурной форме, Стаська прислонилась спиной к входной двери, явно побледнев, закрыв глаза и потирая пальцами виски. Всплеск эмоций, выражающий ее категоричное несогласие с происходящим, начался еще на подземной парковке, но, надо отдать девушке должное, пик его активности она проявила, лишь только оказавшись вдали от посторонних глаз. То есть в квартире младшего Алехину, куда ее привез Влад.

Неутихающая борьба, в попытке отвоевать право передвигаться самостоятельно, злое шипение, взывающее к его совести, тихие ругательства, обещающие ему все муки ада, а после активное и громкое недовольство его решением — на все это ушли последние силы Станиславы. И сейчас, попросту говоря, ей было откровенно хреново…

— И как? Полегчало? — насмешливо спросил мужчина, сунув руки в карманы брюк, склонив голову на бок, с откровенным любопытством наблюдая за тем, как сестра Харлея слегка покачивается, но упорно пытается держать себя в руках, чтобы не показать ему свою слабость.

Что ж… Хотя бы это в ней осталось неизменным!

— Цепеш, а не пойти ли тебе в за… Ой…

— Иду, — хмыкнул Влад, успевший подхватить едва не упавшую Стаську на руки, до того, как она свалилась на пол. — И предложенный тобою маршрут, пожалуй, я заменю срочным визитом к дивану в зале.

— Ты ломаешь мои стереотипы, Цепеш, — пережидая явный приступ сильного головокружения, шепотом отозвалась Станислава, закрывая глаза и пристраивая голову на его груди. — Вампиры спят в гробу…

— Я даже на солнце не свечусь, если ты не помнишь, — насмешливо откликнулся Влад, уже давно привыкший к подобным шуточкам и высказываниям. Правда, пройтись по этой теме как можно чаще, любила именно Стаська, остальные, при общении с ним, как говорит Харлей, предпочитали «фильтровать базар». На всякий случай…

Круг тех, кому Влад позволял отпускать подколки в адрес своего прозвища, был весьма узок. Как в него угодила сестра рыжего байкера, оставалась загадкой — мужчина только сейчас понял, что ее присутствие в его жизни было всегда чем-то… само собой разумеющимся.

— Неправильный вампир, — тихо буркнула Стася, едва он уложил ее на просторный диван. И тут же свернулась в клубок, так и не открыв глаз, прижимая коленки к груди. — Неправильный…

— Какой есть, — невольно понизив голос, почти серьезно отозвался Владислав и, сдержав желание всё-таки отвести бледную девушку в больницу, отправился в ванну. Быстро переодевшись в домашнюю одежду, тщательно помыл руки и, прихватив аптечку, вернулся. Сел на край дивана, пристроил внушительный прозрачный чемоданчик на журнальном столике, откидывая крышку и углубляясь в содержимое, в попытке отыскать среди запаса медикаментов стерильную салфетку.

Нашел. Но едва послышался звук разрываемой упаковки, Станислава дернулась, открывая глаза и, как показалось самому мужчине, явно вздрогнула…

— С детства не люблю врачей и лекарства, — откровенно поморщившись, нехотя призналась девушка в ответ на удивленно выгнутые брови. Но подложить себе под голову подушку позволила. Похоже, Стася просто устала сопротивляться — вряд ли ее изначальное настроение из колючего вдруг переключилось в режим, более… гуманный к окружающим.

— Я помню, — невольно улыбнувшись, откликнулся мужчина, пододвигаясь ближе. Оставив одну руку на ее затылке, второй осторожно коснулся уже прилично набухшей шишки. Переждал, пока Стася перестанет шипеть и дергаться, и аккуратно продолжил стирать остатки штукатурки. — Харлей с Михой гонялись за тобой по всему дому, чтобы напоить банальной микстурой от кашля.

— Сам бы попробовал эту гадость, — недовольно проворчала девушка, складывая руки на груди, и заметно напрягаясь в один сплошной комок нервов. Глаза она при этом так и не открыла, наоборот, зажмурилась еще сильнее, хотя Влад самой ссадины еще даже не касался. Пришлось, действовать как можно осторожней, попутно отвлекая разговорами.

— Я и попробовал, — со смешком напомнил Владислав, продолжая кропотливую работу оказания первой медицинской помощи самому упрямому из пациентов, что у него были. Даже Риш, у которой давно наблюдалась тенденция травмироваться обо все углы и бытовые предметы, на боль и лечение так сильно не реагировала. Про ее жениха и говорить нечего — Мих еще с детства отличался взрывным характером, и для его брата сбитые в кровь кулаки и бесконечные ссадины с растяжением давно перестали быть чем-то из ряда вон выходящим.

— Точно, — вдруг тихо засмеялась Станислава, явно вспомнив тот эпизод своего более чем бурного детства. Не первый, и далеко не единственный. — И только потом я его выпила… Наверное, тогда я и поняла, что брехня ты редкостная! Но… странно, что ты помнишь. Я думала, тебе не в прикол было возиться с братом и его друзьями, а уж тем более со мной.

— Стоило вас оставить хоть на минуту, и вы вечно во что-то влипали, — качнув головой, с улыбкой напомнил мужчина. Отбросив ненужную салфетку, взялся за почти опустевший тюбик с мазью от ушибов. — А меня слишком часто просили присмотреть за младшим братом. Потерпи, сейчас будет щипать.

— Айщ… — девушка резко выдохнула, когда он начал наносить вязкую, резко пахнущую субстанцию на поврежденное место. И безмерно удивился, когда Стаська, видимо, сама того не осознавая вцепилась ему в ладонь. Правда, дальнейшая устало-обреченная фраза все расставила на свои места. — Всё-таки садист ты, Цепеш.

Владислав промолчал, едва сдерживая желание покачать головой.

Ехидна. Всё такая же невыносимая, упрямая ехидна… Вечно влипающая в неприятности. Он-то думал, что временя разбитых коленок, ссадин и вечных царапин давно канули в лету. Однако судя по всему, в душе Станиславы по-прежнему остался все тот же неугомонный ребенок. И, что странно, осознание этого факта никакого раздражения не вызывало, хотя старший Алехин терпеть не мог в людях даже малейший намек на инфантильность.

— Всё, — аккуратно прилепив на лоб пластырь, мужчина отвернулся и стал складывать в чемоданчик мазь и все остальное. — Пара дней постельного режима, и думаю, к приезду Харлея от произошедшего не останется и следа.

— Мерси боку, — сев на диване, Стаська хмуро ощупала пострадавшее место. Закономерно скривилась от боли, и добавила, устало вздохнув. — Если с игрой в доктора мы закончили, я, пожалуй, домой. Честно отлеживаться и думать, как выгородить несчастного сисадмина, который благодаря мне чуть не остался без работы, а в будущем может лишиться если не ушей, то головы.

— Ты не поняла, — собрав обертку от салфетки и прочий мусор в кучу, Владислав щелкнул застежками чемоданчика, усмехнувшись. — Постельный режим, значит постельный режим. Никаких передвижений и беспокойства. Останешься здесь под присмотром, твоего брата я предупрежу.