Полные дурных предчувствий, пассажиры с нетерпением ожидали, когда пилот объявит, что все в порядке и причин для беспокойства нет. После того как самолет резко дернулся вверх, а потом вниз, казалось, что крылья у него вот-вот отвалятся. все. кроме Дианы, с тревогой прислушивались к скрипам, издаваемым самолетом.

Диана же ждала, когда погаснет надпись «Пристегните ремни», чтобы она могла достать свой дневник.

«Кажется, эта надпись никогда не погаснет».

Она решительно отстегнула ремни и встала, чтобы дотянуться до верхнего багажного отде- лсния, не обращая внимания на удивленные взгляды пассажиров и стюардессы, находившейся в конце салона. Но в этот момент самолет снова тряхнуло и Диана оказалась на коленях у пассажира, сидевшего рядом.

— Ой, простите.

— Вы так можете ушибиться, мисс. — сказал пожилой мужчина. — Сели бы вы лучше на место.

Стюардесса тоже делала ей знаки, чтобы она вернулась на место, а несколько пассажиров даже обернулись посмотреть, что происходит.

Диане все-таки удалось дотянуться до своей сумки и извлечь се из багажного отделения, не причинив вреда окружающим.

Открыв дневник, она принялась писать кривы ми буквами, стараясь выбирать для этого паузы между турбулентностью.

Моя любимая мамочка!

Я хочу спросить тебя…

Мэри ведь родилась раньше меня? Она научилась ходить раньше меня и заговорила раньше, так ведь?

К сожалению, она и сейчас всегда на шаг впереди меня. Может, пока я пишу эти строки, она уже готова соединиться с тобой… Вообще-то, чача. Мэри заслужит быть с тобой давным-давно. Она заслуживает этого больше, чем я. Она безумно любит тебя.

Только не пойми меня превратно. Я тоже люблю тебя, и не менее безумно, чем она. Но она любит тебя, даже не зная счастья быть твоей дочерью. Она любила тебя, ничего не получая взамен, не зная твоих объятий, не засыпая. положив голову тебе на грудь. Как ты часто говорит: «Любовь — не любовь, если любящий просит что-то взамен».

Так что. мама… Которая из нас достойна быть твоей дочерью? Мэри или я? Я больше не боюсь ответа на тот вопрос. Она мой близнец. Поскольку я всегда иду следом за ней, то однажды и я тоже заслужу честь быть твоей дочерью. Ведь до сих пор у нас с ней быт одинаковые судьбы. Каждая из нас рост только с одним из родителей, нами обеими восхищались Иные, у нас общая любовь к сказкам, общие мечты, госпожа Зейнеп и розовый сад… Судя по тому, как все шло у Мэри, я тоже скоро смогу говорить с розой. Звучит невероятно, да? Разве чудеса не случаются только в сказках?

Но один вопрос все равно терзает меня, мама… В сказках герои никогда не обещают того, чего не могут выполнить. правда? И таком случае, если все, что я слышала в розовом саду, является частью сказки, значит, госпожа Зейнеп героиня этой сказки? И она выполнит свое обещание, так? «Однажды ты тоже услышишь розы…» — так она мне сказала…

Не знаю, мама…

Сказка и действительность, страх и надежда, Мэри и я… Как все переплелось.

Мне так хочется услышать твой голос…

Твоя маленькая дочь

Диана.

Увидев водителя лимузина, присланного из отеля, чтобы встретить ее, Диана первым делом задала ему вопрос:

— Кто-нибудь спрашивал в отеле о моей матери? Например, девушка, очень похожая на меня?

— Насколько я знаю — нет, мисс Стюарт.

— Тогда заедем сначала в отель, а потом уже домой.

Всю дорогу до отеля Диана считала минуты, когда же они наконец приедут. Но, к ее разочарованию, и в отеле, и дома она услышала одинаковый ответ: «О вашей маме никто не спрашивал».

Поскольку Диана пока не хотела говорить, что у нее есть сестра-близнец, то она даже интересовалась, не видел ли кто ее здесь на прошлой неделе. Но все знали, что ее здесь не было, поэтому принимали ее слова за шутку.

Если Мэри не появилась ни в отеле, ни дома, это могло означать, что она еще не знает о смерти мамы. Что ж. это хорошо. Диане не хотелось, чтобы Мэри узнала об этом от посторонних.

Ей оставалось лишь сидеть лома и ждать. Часами Диана бродила по комнатам, ожидая, что зазвонит телефон или кто-то появится у двери. Но никто не приходил и не звонил…

Прождав до полуночи. Диана в конце концов уснула на черном диване. Усталость взяла свое.

Услышав звонок, Диана вскочила с дивана и побежала к двери. чтобы успеть открыть раньше, чем мисс Лопес. Это был почтальон. Диана взяла у него конверт, который он принес, и закрыла дверь. На конверте не было ни имени, нн обратного адреса, но она чувствовала, что это письмо как-то связано с Мэри. Она торопливо вскрыла конверт.

Любимая мамочка!

Сегодня я приехала в Сан-Франциско. Мне сказали, что ты умерла; но я не поверила. Мама, где ты? Куда ты ушла, когда мы, наконец, должны были встретиться?

Мамочка, мне так не хватает тебя… Ты ведь тоже по мне тоскуешь, правда?

Тогда приходи и забери меня отсюда. Я послала тебе адрес в четвертом письме.

Я знаю, ты придешь, ты жива… Ты должна на прийти… Если ты не придешь, то мне придется смириться с тем, что Иные сказали правду. Придется смириться с тем. что я никогда не увижу тебя в этом мире.

А в этом случае, чего бы то ни стоило, я приду к тебе сама.

Мэри.

— О господи, — прошептала Диана. — В четвертом конверте не было письма.

Диана позвонила госпоже Зейнеп, чтобы рассказать ей о письме Мэри, а потом обшарила весь дом в надежде найти исчезнувшее письмо. Она обыскала комнату мамы, все шкатулки и ящики, но письмо так и не нашлось. Ближе к вечеру зазвонил телефон.

— Здравствуй, Диана, — услышала она голос госпожи Зейнеп. — Удалось найти письмо?

— Нет. хотя я обыскала весь дом. Я тут уже схожу с ума… — не волнуйся гак. Не получив ответа от мамы, я думаю, Мэри снова попытается связаться с ней.

— Она не появлялась ни дома, ни в отеле. Не представляю, кто мог сказать ей о смерти мамы. Я так боюсь, что она сделает какую-нибудь глупость.

— Нет. нет, даже не думай об этом. Если она не сможет связаться с матерью, она, по крайней мере, позвонит мне, так что не беспокойся… Завтра я отправляю тебе посылку. Открой ее и. если появится Мэри, отдай ей. Возможно, это хоть немного ее утешит. Но пока попробуй еще поискать письмо.

— А может, его вообще нет?

— Но ты же говорила, что есть четвертый конверт. Если есть конверт, то должно быть и письмо.