Экспедиция оказалась бессмысленной. Все сторожевые животные оставались здоровыми, а образцы крови и тканей других животных, насекомых, птиц, масаев и их скота не выявили никаких признаков марбургского вируса. Должно быть, для Джина Джонсона это было горькое разочарование, настолько удручающее, что он так и не смог заставить себя опубликовать отчет об экспедиции и ее результатах. Казалось, не было никакого смысла публиковать тот факт, что он ничего не нашел в пещере Китум. Сказать наверняка он мог только то, что Марбург живет в тени горы Элгон.

Джонсон тогда не знал, но почти инстинктивно чувствовал после провала экспедиции в пещеру Китум, что знания и опыт, полученные им в африканской пещере, а также скафандры и снаряжение для биологической защиты, которые он привез с собой в Институт, могли бы сослужить ему хорошую службу в другое время и в другом месте. Он прятал свое африканское снаряжение в Институте, складывая его в оливково-серые военные чемоданы в кладовых и в прицепах для тракторов, припаркованных за зданиями и запертых на висячий замок, потому что не хотел, чтобы кто-то еще трогал его снаряжение, пользовался им или забирал его у него. Он хотел быть готовым погрузить его в самолет в любой момент, на случай, если Марбург или Эбола снова всплывут на поверхность в Африке. А иногда ему вспоминалась любимая поговорка Луи Пастера: «Случай благоприятствует подготовленному уму». Пастер создал вакцины против сибирской язвы и бешенства.

Лето 1989 года

Армии всегда было трудно решить, что делать с Нэнси и Джерри Джаксами. Они были женатыми офицерами одного ранга в небольшом корпусе, Ветеринарном корпусе. Что делать, если один из них (жена) обучен пользоваться костюмом биологической защиты? Куда их послать? Армия назначила Джаксов в Институт химической обороны, недалеко от Абердина, штат Мэриленд. Они продали свой викторианский дом и переехали, привезя с собой птиц и животных. Нэнси не жалела, что покинула дом в Термонте. Они переехали в загородный дом, который ей больше нравился, и там стали разводить рыбу в аквариумах, как хобби, а Нэнси пошла работать в армейскую программу по изучению воздействия нервно-паралитического газа на мозг крыс. Ее задачей было вскрыть крысиную голову и выяснить, что нервно-паралитический газ сделал с мозгом. Это было безопаснее и приятнее, чем работать с Эболой, но немного скучновато. В конце концов и она, и Джерри получили чины подполковников и носили на плечах серебряные дубовые листья. Джейми и Джейсон подрастали. Джейми стала превосходной гимнасткой, невысокой и жилистой, как Нэнси, и Нэнси с Джерри возлагали на нее большие надежды на национальных соревнованиях, если не на Олимпийских играх. Джейсон вырос высоким, спокойным ребенком. Герки, их попугай, не изменился. Попугаи живут много лет. Он продолжал кричать «Мама! Мама!» – и насвистывать марш из «Моста на реке Квай».

Полковник Тони Джонсон, начальник Нэнси во время ее работы в USAMRIID, помнил о ее компетентности в скафандре и хотел вернуть ее обратно. Он чувствовал, что ее место в Институте. В конце концов его назначили заведующим патологоанатомическим отделением в армейском медицинском центре Уолтера Рида, и когда это произошло, его прежняя должность, должность заведующего патологоанатомическим отделением в Институте, осталась вакантной. Он убеждал армию назначить на эту должность Нэнси Джакс, и армия его выслушала. Они сошлись на том, что ей следует заняться горячей биологической работой, и летом 1989 года она получила эту работу. Одновременно с этим Джерри Джакс был назначен начальником ветеринарного отдела Института. Так Джаксы стали важными и довольно влиятельными фигурами. Нэнси вернулась к биологической работе в костюме биозащиты. Джерри это все еще не нравилось, но он научился жить с этим.

Из-за этих повышений Джаксы продали свой дом в Абердине и переехали обратно в Термонт в августе 1989 года. На этот раз Нэнси сказала Джерри, что дом не будет викторианским. Они купили современный дом с мансардными окнами, с большим участком земли вокруг, лугом и лесом, где собаки могли бегать, а дети играть. Их дом стоял на нижнем склоне горы Катоктин, возвышаясь над городом, над морем яблоневых садов. Из кухонного окна они могли смотреть вдаль на холмистые сельхозугодья, где во время Гражданской войны маршировали армии. Центральный Мэриленд простирался до самого горизонта в складках и впадинах, в полосах деревьев и смятых полях, усеянных стогами, отмечавшими присутствие семейных ферм. Высоко над красивой сельской местностью пассажирские самолеты пересекали небо, оставляя за собой белые инверсионные следы.

4 октября 1989 года, среда

Рестон

Город Рестон, штат Виргиния – процветающая община примерно в 16 километрах к западу от Вашингтона, округ Колумбия, сразу за кольцевой дорогой. В осенний день, когда западный ветер очищает воздух, с верхних этажей офисных зданий в Рестоне можно увидеть кремовый шпиль монумента Вашингтона, сидящего в центре торгового центра, а за ним – купол Капитолия. Рестон был одним из первых спланированных пригородов в Америке, видимый символ американской веры в рациональный дизайн и процветающий пригород, собрание изящно изогнутых улиц, огибающих вписанные в ландшафт кварталы, где не признавались никакие малейшие признаки хаоса или беспорядка. Население Рестона за последние годы выросло, и высокотехнологичные предприятия и консалтинговые фирмы с голубыми фишками переехали в офисные парки, где в 1980-е годы выросли кристаллы стеклянных офисных зданий. До того как появились кристаллы, Рестон был окружен сельскохозяйственными угодьями, и в городе до сих пор есть луга. Весной луга расцветают галактиками желто-горчичных цветов, а малиновки и пересмешники поют в ветвях тюльпанных деревьев и белого ясеня. В городе есть красивые, дорогие жилые кварталы, хорошие школы, парки, поля для гольфа, отличный детский сад. Озера в Рестоне названы в честь американских натуралистов (например, озеро Торо, озеро Одюбон) и окружены дорогими домами у воды. Рестон расположен в нескольких минутах езды от центра Вашингтона. Вдоль Лисберг-Пайк, направляющей движение в город, есть кварталы представительских домов с Mercedes-Benz, припаркованными на серповидных подъездных дорожках. Рестон когда-то был провинциальным городком, и его сельская история до сих пор проявляется в разрушениях, словно гвоздь, оставшийся незабитым. Среди фешенебельных домов изредка можно увидеть хижину с картонками, закрывающими выбитые окна, и пикапом, припаркованным сбоку от дома. Осенью на овощных прилавках вдоль Лисберг-Пайк продают тыквы, обычные и мускатные.

Недалеко от Лисберг-Пайк есть небольшой деловой квартал. Он был построен 1860-х годах и не такой стеклянный и модный, как новые офисные парки, но чистый и аккуратный; и он существует достаточно долго, чтобы вокруг него выросли платаны и камедные деревья, отбрасывающие тень на лужайки. На другой стороне улицы стоит «Макдоналдс», который в обеденный перерыв переполнен офисными работниками. Осенью 1989 года компания «Хэзлтон Рисерч Продактс» использовала одноэтажное здание в офисном парке в качестве обезьянника. «Хэзлтон Рисерч Продактс» – подразделение компании Corning, Inc. Оно занимается импортом и продажей лабораторных животных. Обезьянник «Хэзлтона» был известен как Рестонское отделение карантина приматов.