Пицца прибывает минут через тридцать, и мы ужинаем, сидя по-турецки на полу перед журнальным столиком, и смеемся над немым комедийным кино по ТВ. Нам нужно отвлечься после серьезного разговора, произошедшего в машине. Я не собирался его заводить прямо там, но так уж вышло, и не жалею.

Надеюсь, она поверила мне, когда я сказал, что она удивительная. Но я и правда восхищаюсь тем, как она справляется с жизненными неурядицами. Она чертовски сильная, а я всю жизнь чувствовал себя слабаком. Чувство жалости к себе и привычка сбегать от проблем привели меня в никуда.

Одна короткая неделя с Фэйбл изменила меня навсегда. Заставила понять, что я тоже могу быть сильным. Я мог бы с легкостью вернуться к старым привычкам, но я снова с ней, и это как напоминание о том, что нужно продолжать.

Оставаться сильным.

Мы расправляемся с пиццей и заканчиваем смотреть кино, хотя посмотрели не больше половины фильма. И сейчас единственное, что остается сделать, – поговорить. Фэйбл затихает, отколупывая яркий красный лак, которым покрыты ее короткие ногти. Волосы закрывают лицо, я смотрю на них и понимаю, что оттенок немного другой.

– Твои волосы стали темнее, – говорю я внезапно.

Она смотрит на меня с улыбкой.

– Ты наконец заметил.

– Когда ты перекрасилась?

– Несколько дней назад. – Она сосредотачивается на мне, а не на облупившемся лаке. – Обещай не злиться?

Звучит странно.

– Обещаю.

– Мой босс попросил, и я сделала это. Он сказал, что прежний цвет выглядел дешево.

Гнев наполняет меня.

– Вот придурок. – Чем больше я узнаю о нем, тем хуже становится впечатление об этом парне.

– На самом деле нет, знаешь почему? Он был прав. Я натуральная блондинка, но начала осветлять волосы еще в средней школе. И продолжала делать это, пока не испортила волосы. Колин привел меня в салон, пришлось отрезать несколько сантиметров и сделать цвет темнее. Теперь я словно новая версия самой себя.

– Старая версия мне тоже нравилась, – отвечаю сухо. – И макияжа стало гораздо меньше.

– Отказалась от этого после поездки в Кармел. Просто слегка подвожу глаза, вот. – Фэйбл качает головой. – Тебе нравится новая я?

– Мне любая нравится, – говорю я. – Старая версия, новая версия. Ты мне всякая нравишься.

Она улыбается и стремительно бросается ко мне.

– Ты говоришь такие милые слова.

– И готов подписаться под каждым.

– Знаю.

Опираясь на край журнального столика, она встает на колени, подбираясь так близко, что коленями упирается в мое бедро.

– Я люблю в тебе это. Ты никогда не подбираешь слова, когда дело касается меня.

Повернув голову, встречаю ее взгляд. Она произнесла слово люблю так буднично и заставила меня задуматься. Я вспомнил о словах доктора Харрис. Стоит ли Фэйбл того, чтобы рискнуть, если я действительно в нее влюблен.

Теперь не сомневаюсь: я влюблен. Нет смысла отрицать.

– Скажи, что случилось сегодня, – шепчет она, красивые зеленые глаза сверкают в тусклом свете лампы, который падает на нас. – С твоим отцом.

Вздыхаю – желания затрагивать данную тему нет. Но знаю, это необходимо, если строить честные отношения.

– Отец приезжал ко мне несколько дней назад.

Она выглядит удивленной.

– Правда?

– Да. Он объявил о разводе с Адель.

Ее глаза сужаются при упоминании имени Адель, и мне это нравится. Это потрясающе, как она немедленно становится на мою защиту против женщины, которая почти разрушила меня.

– Было бы здорово.

– Было бы. – Резко выдыхаю. – Сегодня после обеда он позвонил и сказал, что пересматривает решение.

– Почему?

– Говорит, что когда вернулся домой, они вроде как… помирились. – Я не вдаюсь в подробности примирения. Полагаю, Фэйбл не захочет знать о подобном дерьме, которое я сам хочу забыть.

– Можно сказать честно? – уточняет она.

– Разумеется. – Мне нужно знать ее мнение.

– Твой отец идиот, если к ней вернется.

Тихо смеюсь.

– Поверь, это я понимаю.

– Почему он решил передумать? – Она так мило морщит нос, что я наклоняюсь и целую его.

– Потому что она мастерски манипулирует отцом. – С помощью секса и бесконечных обещаний, ни одно из которых не будет выполнено.

– Значит, отец обнадежил тебя, что она навсегда исчезнет из твоей жизни, а потом все разрушил, объявив о решении не разводиться. – Фэйбл усаживается на пятки, положив сжатые в кулаки руки на колени. Словно готовится кого-то ударить. – И в панике ты вызвал своего психолога на срочный разговор днем в воскресенье. Лично я думаю, она просто чудо, а не психолог.

Ага, вроде моей чудесной подружки, хотя я не произношу этого вслух. Как так удачно сложилось, что в моей жизни не одна, а две женщины, готовые помочь мне?

– Верно подмечено.

– Дрю, мне так жаль. – Она касается моей щеки, пальцы нежно гладят кожу. – Беседа с ней тебе помогла?

– Да. – Закрываю глаза, ощущать ее пальцы на лице чертовски приятно, и я хочу насладиться прикосновением немного дольше. Чувствую, как Фэйбл придвигается ближе, как легко, словно перышко, касается губами моих губ, и я сижу неподвижно, боясь пошевелиться и разрушить магию момента.

– Помог ли разговор со мной? – Она снова целует меня, захватывая нижнюю губу и слегка потянув ее, прежде чем отпустить.

Черт, невероятно. Вчерашняя ночь и сегодняшнее утро с ней были удивительны, но я слишком торопился насытиться ею. Она заслуживает большего. Она заслуживает несколько часов одних поцелуев.

– Разговоры с тобой всегда помогают. – Я удерживаю ее до того, как она успевает отстраниться, глаза по-прежнему закрыты, но я точно знаю, где она. Кладу ладонь на затылок и притягиваю к себе, наши губы почти касаются друг друга, ее горячее и сладкое дыхание опаляет мой рот. – Может, позже мы поговорим еще. Я вроде как все сказал.

Она скрещивает руки на груди, пальцы сжимают ткань моей футболки.

– Протестую. Ты пытаешься использовать секс, чтобы избежать серьезного разговора.

Я открываю глаза и вижу ее улыбку.

– В самом деле?

Она медленно перебирает пальцами, ныряет ими под футболку и гладит мой живот.

– Не совсем так, – бормочет она, потом наклоняется и снова касается губ.

Мы должны поговорить. Знаю, должны. Еще так много нужно сказать. Но разве можно говорить, когда она меня целует, гладит. Я хочу утонуть в ее ласках.