Обычная программа, которой пользовались репортёры, чтобы вытащить из записи один кадр, работала только в частной сети издания – так корпорации следили, чтобы ни один секрет не прошёл мимо них. Камера в больнице номинально выдавала сто пятьдесят кадров в секунду, Волкова прогоняла запись через свой полицейский сканер, но у детектива ничего не вышло, потому что кадры склеивались по четыре – на самом деле скорость была выше, шестьсот кадров в секунду, страховые компании цеплялись за каждую мелочь. Для настоящего поиска кадры требовалось разделить и увеличить резкость.

Дешифратор обработал запись за четыре минуты, оставалось запустить поиск, любое несоответствие сразу бы обнаружилось. Но его не было. Даже со скоростью, в двадцать пять раз выше той, которую воспринимал человеческий глаз, запись выглядела однородной. Можно было бы смотреть кадр за кадром самому, и тогда почти семьдесят пять часов превратятся в две тысячи, но Веласкес был уверен, что то, что ему нужно, просто так не найти.

Он надел специальные очки, идущие с дешифратором в комплекте, глубоко вздохнул и прикусил нижнюю губу. Раньше, когда блокиратор на его руке не пускал поле, любое избавление от браслета было похоже на глоток свежего воздуха, теперь требовалось делать усилие, чтобы прикоснуться к своим способностям и заставить их работать. Словно втягивать желе через тонкую трубочку, вот на что это было похоже.

Запись разделилась на двадцать пять картинок, дешифратор брал для них каждый двадцать пятый кадр, и изображение шло с нормальной скоростью. Это Павла не устраивало, он передвинул ползунок, картинок стало в шестнадцать раз больше. Двадцать рядов по двадцать, мельтешение кадров у обычного человека вызвало бы как минимум приступ эпилепсии.

То, что ему нужно, Павел нашёл через тридцать две минуты, отметил нужный кадр, подтянул к нему соседние три тысячи шестьсот и получил десятисекундную запись. Дешифратор не смог поймать смазанный силуэт, практически прозрачный, но после того, как Веласкес его выделил, тут же достроил картинку.

У человека, который подошёл к Лещинскому и дотронулся до его груди, были волосы, забранные в хвост на затылке и едва заметный шрам на шее. Прикоснувшись к маклеру, посетитель поднял голову и поглядел прямо в камеру. С этим человеком Павел полгода назад играл в покер, и тогда его звали Жерар. Он же что-то делал в доме у Ли Шаня перед тем, как там появились люди Суарес.

– Вот ты-то мне и нужен, – Веласкес сохранил запись на отдельном чипе, отключил дешифратор. – Интересно, что на тебя есть у полиции? Думаю, детектив Волкова может узнать.

Волкова не выдержала, отправилась на склад возле Акапулько, туда, куда машина должна была довезти мёртвого Рунге. Глупый поступок, убийц обычно тянет на место преступления, а не к жертве, но она чувствовала, что что-то упустила. Надо было сразу осмотреть машину, а не отправлять её вместе с трупом куда подальше. Микроавтобус Веласкеса никак не хотел признавать в ней временную хозяйку и автопилот не отключал, без водителя машина ехала медленно, едва ли сотню в час, и Настя добралась до склада в отвратительном расположении духа.

– Тебе чего? – Лурдес, толстая негритянка в цветастом платье и с огромными золотыми серьгами в ушах, сидела в конторке уже сорок лет и всех полицейских протектората знала по именам. А ещё она знала, что происходит во всех отделениях от Нижнего города до Акапулько. – Волкова, тебя выгнали, так что брысь отсюда. Пончики оставь, с чем они?

– С черникой, – Настя никуда уходить не собиралась. – Ты же сама понимаешь, как это несправедливо, что мне теперь, свой мотоцикл покупать или кабрио? Три-четыре месяца, и я снова вернусь, наверняка есть что-то для тех, кто в отпуске. Эти высокомерные уроды из управления даже пальцем не шевельнут ради таких, как я и ты, приходится всё делать самой. Вот, смотри, я даже запрос заверила ещё три дня назад.

– Ладно, – Лурдес наколола пончик на длиннющий кроваво-красный ноготь, – не буду проверять метку, сканер ты зажала, это ясно. Кто там в архиве, Мозер, эта тупая овца? Мимо неё можно весь участок вынести, пока она трахается с сержантом Койо. Ты что, не знала? Я сама видела запись, этот ниггер её в лепёшку давит, только пятки торчат. Хочешь посмотреть? Нет? Ты точно только отстранена?

– А ты видела бывшего полицейского со сканером и служебным коммом?

– Поверь мне, милочка, я видела и не такое. Я застала времена, когда Перейра был обычным лейтенантом, а мэр Гомеш ходил на цыпочках перед своим папашей, и его сынка, чтоб его черти куда-нибудь унесли, даже в проекте не было. Если есть голова на плечах, полицейский никогда не отдаст свой комм, сканер и регистрационный чип, иначе как бы мы парковались и проходили на концерты без билетов, да? Байк или кабрио?

– Байк, – уверенно сказала Волкова.

– Одиннадцатая площадка, там всё, что пока не учли. А я туда доберусь только в следующую пятницу, наш мэр, спаси Господь его душу, думает, что я должна таскаться по этажам каждый день за те несколько центаво, что он мне выделил. Пятьсот реалов, если вернёшь, и тысяча, если оставишь себе.

Настя протянула конторщице две пластинки, на огромном экране, занимающем целую стену, один квадрат погас.

– Старое оборудование, – Лурдес слизала с пальца черничный сироп, наколола второй пончик, – и на это у мэрии денег тоже нет. А ну быстро шуруй, через сорок минут камера включится, кто не успел, тот остался без байка.

Одиннадцатая площадка занимала десять акров, машины накапливались на ней, а потом отправлялись в ремонтный цех, там же с сидений смывались кровь, мозги и блевотину, меняли картриджи и стёкла. Совсем уж раздолбанные экземпляры собирали в утилизатор.

Машина Рунге стояла рядом с въездом, за всё время к ней никто не подошёл. Труп в салоне не был чем-то из ряда вон выходящим, мало ли что осталось после полицейской операции. Настя первым делом воткнула провод от сканера в сервисный порт, скачала все данные, которые были в машине, исправила записи в автопилоте, а потом на всякий случай его сожгла. Под обшивкой салона было пусто, на потолке обнаружилась скрытая полость, в которой лежал пистолет. «Мозес», двадцатизарядный, с блоком разгона, Настя забрала его себе.

Обшивка багажника поддалась с трудом, пришлось даже гидравлические ножницы подогнать и надрезать корпус, в углублении по центру лежал небольшой чемоданчик с выступающим считывателем, Волкова поднесла его к руке Рунге, попыталась открыть глаз, но тот уже потёк.

– Чтоб тебя, – выругалась она, сдирая