Гессенского. Абсурдность ситуации заключалась в том, что Маннергейм, отправившийся со своей миссией в Европу, столкнулся на корабле с делегацией, которая направлялась в Германию, чтобы сообщить принцу итоги выборов. Обе финляндские миссии действовали по поручению правительства[399].

Во Франции, которая уже признала независимость Финляндии, Маннергейму дали понять, что его кандидатура на пост главы государства получит одобрение. Также Маннергейму удалось получить заверения со стороны Великобритании о признании независимости Финляндии. Условием для признания независимости и оказания экономической помощи должно было стать выполнение ряда обязательств: создание нового правительства, подтверждающего отказ от германской ориентации, вывод германских войск из Финляндии и отказ от кандидатуры гессенского принца, а также проведение новых парламентских выборов в марте 1919 года[400].

Коллизия разрешилась победой проантантовской линии: 12 декабря 1918 года Маннергейм был назначен регентом, то есть главой государства, и, как подчёркивает Сеппо Тиихонен, фигура Маннергейма стала символом изменения финляндской внешнеполитической линии[401]. Удачное завершение им зарубежной миссии и возвращение на родину совпало с прибытием в Финляндию первого груза зерна из Дании. В. М. Холодковский отмечает, что предоставление решающего поста в Финляндии Маннергейму имело двоякое значение для Советской России. С одной стороны, при нем не могло произойти нормализации советско-финляндских отношений – Маннергейм являлся активным сторонником похода на Петроград и ярым противником большевистской власти.

С другой стороны, изменение внешнеполитического курса Финляндии на проантантовский означало и смену политических элит: удаление с самых ответственных постов наиболее правых деятелей, которые были сторонниками германской ориентации, и усиление влияния политиков более либерального толка, проводивших более умеренную линию[402].

Важным следствием изменения внутри- и внешнеполитического курса Финляндии явилась новая расстановка сил на Европейском Севере России. Советское государство вставало перед новой угрозой – возможным военным сотрудничеством Финляндии и Антанты. Финляндия теперь рассматривалась странами Антанты как заслон распространению большевизма на Севере[403]. Два обстоятельства были в этом смысле особенно важны. Во-первых, Финляндия приняла активное участие в гражданской войне в Эстонии, направив туда своих добровольцев и внеся существенный вклад в ход российской гражданской войны[404]. Во-вторых, Маннергейм сделал заявление о готовности финской армии бороться с большевиками на Севере России[405].

Тем временем вопрос о взаимоотношениях Финляндии и Советской России оставался открытым. Несмотря на признание большевиками независимости Финляндии, мирного договора подписано не было, а участие русских военных в финской гражданской войне позволяло победившим и находившимся у власти белым говорить о состоянии войны между двумя государствами. Белая Финляндия не признала мирный договор, заключённый СНУ с СНК, а переговоры в Берлине сорвались.

По мнению В. М. Холодковского, финская интервенция в Эстонии являлась частью замысла Маннергейма по захвату Петрограда. На очереди был второй удар – в Карелии, а третий Маннергейм намечал нанести силами армии по самому Петрограду[406]. Однако далеко не все представители финской власти были согласны с прославленным генералом. Так, новый глава кабинета министров (с 27 ноября 1918 года до 17 апреля 1919 года) Лаури Ингман, напротив, выступал за мирные переговоры с Советской Россией. При этом он считал, что следует продолжать реализацию идеи «Великой Финляндии», то есть – вновь попытаться осуществить присоединение Восточной Карелии. Ингман был мотивирован прежде всего идеологически и относился к активной восточно-карельской политике как к выполнению исторической миссии финского народа[407]. В отличие от членов предыдущего правительства, он не придавал большого значения экономическим, политическим и стратегическим выгодам от подобного приобретения[408].

Социал-демократы были настроены на мирные переговоры с Советской Россией[409]. Они подчёркивали, что именно большевистская власть признала Финляндию, и отмечали, что финская промышленность нуждается в российском рынке[410]. В программу социал-демократов при этом также входило присоединение Восточной Карелии к Финляндии, а наиболее ярыми сторонниками этой идеи были представители партии аграриев[411].

Зимой 1918–1919 годов большую популярность в Финляндии приобрела идея решения карельского вопроса на международном уровне, для чего должны были быть использованы волеизъявления самих карел. Использовалась известная тактика – созывались собрания карельских крестьян, на которых обсуждалась тема присоединения к Финляндии. Так, 1 января 1919 года в Хельсинки состоялся съезд представителей семи волостей Беломорской Карелии[412] и Ребольской волости, в котором приняли участие 24 человека[413]. На съезде была избрана делегация в составе трех человек: Б. Митро, Л. Панкконен и П. Рахикайнен, которая должна была представить его решения в Стокгольме[414].

Был составлен адрес, который эта депутация должна была предъявить в Стокгольме представителям западных государств. В нём не говорилось о присоединении Карелии к Финляндии, но при этом союзникам предлагалось оказать карелам помощь в проведении референдума, результаты которого предопределили бы государственное устройство края. Посол Великобритании, благосклонно отнёсшийся к заявлению делегации, посоветовал представителям беломорских карел обратиться к союзному командованию на Мурмане[415].

На состоявшемся 24 января собрании в финском Каяаани представители беломорских карел также выбрали своих делегатов на Парижскую мирную конференцию[416]. В том же месяце выходцы из Олонецкой Карелии под руководством крестьянина д. Сямозеро Пекки Палосаари составили обращение к представителям западных стран, в котором говорилось о родстве финнов и карел, тяжёлом положении карельского народа, а также содержалась просьба довести до сведения правительств существующее положение дел[417]. Эти решения и документы принимались при непосредственном участии представителей Финляндии. В то же время в самой Беломорской Карелии приобрела популярность идея независимости.

6.2. Съезд представителей карельских волостей в Кеми и решение о независимости Карелии. Последние месяцы Карельского полка

Напомним, что к весне 1919 года усилилось противостояние населения Беломорской Карелии и Временного правительства Северной области, которому был номинально подвластен Кемский уезд, включавший в себя волости Беломорской Карелии. Число претензий карел к белому Северному правительству росло; особое раздражение населения вызывала неспособность белых обеспечить снабжение их региона хлебом. Перечень претензий крестьян к белым содержится в более поздних донесениях начальников милиции волостей Беломорской Карелии, фиксировавших причины присоединения крестьян к самопровозглашённому карельскому правительству. Так, жители деревни Пебозеро (Piepjärvi) Маслозерской волости сообщили, что «их заставило приписаться к Ухтинскому Карельскому Правительству: 1) реквизиция лошадей, 2) распоряжение о сдаче военным властям шубы и проч. английского обмундирования, 3) нежелание вести с кем-либо войну и 4) недостаточный отпуск продуктов из Кемского Земства»[418]. Особенно яростно беломорские карелы сопротивлялись рекрутированию их в белую армию. Как видим, претензии крестьян к белым полностью совпадают с теми претензиями, которые олонецкие карелы предъявляли большевистской власти. В обоих случаях главное, на чём категорически настаивали крестьяне, были