Палеха не стал спрашивать, почему такая спешка. Торопятся фрицы до зимы ликвидировать оборону. По слухам, приказы идут прямиком из Берлина, и вопреки своим правилам фрицы в Сталинграде с потерями не считаются.

— Ну все, — подвел итог комбат. — Бегом в роту, поднимайте людей. Гранат три ящика для вас приготовлены, бутылки с горючей смесью, патронов наскребли. Автоматы можешь не просить — нет их лишних. Да у тебя и так в заначке трофейные имеются. Вот и обойдетесь. Если бойцы, уже отвоевавшие какое-то время в Сталинграде, восприняли известие о ночном штурме спокойно, хотя и без энтузиазма, то новобранцы из взвода Чурюмова сначала не поверили, что отдан такой приказ.

Они пересекли под штормом и снарядами Волгу, не успели обсохнуть, некоторые как сидели, так и заснули, рассчитывая, что им дадут отдохнуть до утра, а может, и завтрашний день. Действительность оказалась слишком суровой.

— У меня правый ботинок расползся, — сообщил один из бойцов.

— На левом добежишь, тут недалеко, — успокоили его.

— Передний край далеко?

— Ты на нем и сидишь. А до немцев метров сто с лишним.

Многие измотанные долгим маршем и переправой никак не могли проснуться, матерились, отталкивая тех, кто их будил. Младшему лейтенанту Чурюмову надоела возня, и он резко скомандовал тем, кто еще не пришел в себя:

— Взвод, подъем!

Команда сработала.

— Умыться бы, а то глаза слипаются.

— Выходи наружу, там под дождем умоешься.

Старшина Якобчук раздавал гранаты, спрашивая у каждого новичка:

— Приходилось пользоваться?

— Деревянные раза три кидали. Я всегда в цель попадал.

— Ну и здорово они рванули, твои деревянные?

— Шутите, товарищ старшина. Они же учебные, без взрывчатки.

— А вот эти настоящие, со взрывчаткой и осколочной рубашкой. Повторяю для тех, кто их в руках не держал.

Старшина подробно объяснил, как снимать РГД с предохранителя и ставить на боевой взвод. Бутылки с КС (горючей жидкостью) получали лишь «старички».

Большинство новичков с гранатами дела не имели. Не любило начальство опасные тренировки с РГД. Встряхнешь ее, зазеваешься, упустишь четыре секунды до взрыва — и тебя и соседа разнесет. Ладно, с теорией кое-как справились, а практике на передовой нужда научит.

За стенками блиндажа не утихала та же собачья погода. Даже думать не хотелось о том, что придется вылезать под дождь со снегом и, скользя по глине, идти или ползти вперед. Казалось, оставшийся час длится целую вечность.

— Андрей и Максим, ваша задача — уничтожить пулеметчиков, — инструктировал снайперов Палеха. — Действовать будете без помощников, поодиночке. Ты, Быков, пойдешь с первым взводом, то есть со мной и Шабановым. А ты, Андрей, — с Чурюмовым. В случае чего заменишь его.

Бойцы из пополнения переглянулись. Они хорошо поняли смысл слов «в случае чего». Это не переправа, которая прошла для них в общем благополучно. А в атаке убивают. Даже в самый первый день.

Немцы не любили воевать ночью. Это знали и считали слабой стороной их тактики. Однако не так все было просто. Начинать наступление в темноте, когда после вспышки очередной ракеты, все заливает чернильная тьма, тоже приходилось не от хорошей жизни.

Наверняка перепутаются отделения. Саперы не проверили как следует наличие мин. Говорят, что не успели их немцы поставить. Хорошо, если так. А если влетят бойцы на минное поле, то поднять их уже будет целая проблема.

Лучшее время наступать — когда хоть что-нибудь видно. Но тогда уже не только мины опасны. Ударят пулеметы, особенно новые МГ-42 со скорострельностью тысяча двести пуль в минуту. Смешают взводы (а в обоих всего по 25–30 человек), штурмовую группу гранатометчиков и перебьют длинными очередями в упор.

И помощи от артиллерии ждать бесполезно. Комбат Логунов может быть и добился бы нескольких залпов из-за Волги, да толку от этих снарядов не будет. За три-четыре километра лягут они россыпью, понаделают больше шума. Единственная надежда на себя.

Минометов всего два (да хоть бы и пять), но боеприпасов в обрез — по пятнадцать мин на ствол. И жаловаться некому. К утру стало известно, что немецкая артиллерия утопила баржу с батальоном обученных подготовленных бойцов, удалось спасти меньше половины людей.

Взорвался от прямого попадания сейнер с взрывчаткой и минами. Вспышка на секунды ярко осветила развалины города, серый предзимний лес и отразилась диковинным колыхающимся светом в низко бегущих тучах и струях дождя, смешанного со снегом.

И пароходик «Аргунь» словно слизнули волны. Хорошо, если один из пяти бойцов доплыл до ближайшей косы. Так что по-прежнему ополовинены роты и не хватает боеприпасов.

Минное поле немцы только начали оборудовать. Успели натянуть на колышки несколько сигнальных зарядов в провощенных картонных стаканах. Такие штуковины размером с объемистый школьный пенал взрываются с оглушительным грохотом и дают яркую вспышку.

Один из саперов не разглядел тонкую проволоку, и мина рванула возле ног. Сапера и его товарища лишь оглушило, такие мины не дают осколков, зато крепко стукнуло о землю.

Мгновенно взвились еще несколько осветительных ракет и заработали, выискивая цель, два дежурных пулемета. Первой их жертвой стал разведчик, приподнявшийся на локтях, чтобы лучше увидеть, что происходит. Пуля попала ему в горло, убив наповал. Контуженный миной сапер отползал, понимая, что группа обнаружена, и тут же был ранен трассирующей очередью, стелившейся над землей.

Бой принял неожиданный для обеих сторон характер. Немцы, хоть и получившие неплохую закалку в боях, не ожидали, что русские нарушат их сон в такую собачью погоду. Когда снег с дождем хлещут в лицо и слепят глаза, а волжские волны всю ночь бьют о песок — значит, шторм еще не кончился.

Старшина наряда, обер-фельдфебель, в раздувающемся дождевике, уже поднял тревогу и выпустил сразу одну за другой несколько ракет. Трое немецких саперов, минировавшие подходы к позициям, сначала ползли, торопясь к своей траншее. Затем кто-то ухнул в глубокую лужу и, вскочив, попал под автоматную очередь.

Пули перебили ему ноги, он барахтался в полуметровой луже и кричал. Один из саперов уже добежал до своих. Другой, взвалив раненого камрада на плечи, уходил, скользя по грязи, стараясь не думать о том, что его в любой момент может срезать пуля. Смелым везет — он сумел добежать до траншеи.

Трое батальонных разведчиков уже приблизились к приземистому, наполовину разваленному железнодорожному бараку. Пулеметчики заметили их с опозданием. Они вели огонь по взводу Чурюмова, который бежал вслед за своим командиром, выставив отблескивающие при свете ракет штыки.

Ствол станкового МГ-34 легко скользнул в сторону разведчиков, и командир расчета готовился надавить на спуск, пытаясь опередить разведчиков. Не хватило секунды. Разведчики расстреливали пулеметчиков из автоматов сверху вниз.