Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Энтрери заметил, что Зак глядит на него с некоторым подозрением, опустил Коготь Харона на колени и повернулся, чтобы прямо встретить взгляд оружейника.
- Ты говоришь о нём, как о злодее, но всё же остаёшься на его стороне.
- Едва ли злодее, - ответил Энтрери.
- Он собирает людей?
- Да, потому что они хотят быть с ним, - сказал Энтрери, последив за взглядом Зака на приближавшегося Джарлакса. – Всё дело в его обаянии, понимаешь? Он понимает идею создания ситуаций, которые нравятся обеим сторонам, понимает взаимную выгоду. Поэтому Лускан будет принадлежать ему до тех пор, пока сам Джарлакс того хочет. Потому что народ Лускана тоже будет этого хотеть. Если бы короли и королевы этого мира тратили столько времени и золота на тех, кем они правят, сколько тратят на армии и оружие, которые содержат на случай, если эти люди восстанут против них, они были бы намного богаче и целее.
Зак фыркнул.
- Боюсь, тебе будет сложно убедить в этом верховных матерей Мензоберранзана.
- Думаешь, дварфы когда-нибудь восстанут против короля Бренора? – Энтрери закончил разговор, когда подошёл Джарлакс, но Закнафейн всё равно знал, что его вопрос – риторический, или, по крайней мере, обладающий очевидным ответом.
- От стольких речей и заверений я начал терять голос, - сказал Джарлакс. – Кто-нибудь из вас может собраться с силами и пройтись по палубе, чтобы понукать команду?
- Я могу, но не хочу, - ответил Зак.
- Ты блефуешь, Джарлакс, - добавил Энтрери. – Мы оба знаем тебя слишком хорошо, чтобы поверить, что ты можешь потерять голос.
Это заставило Джарлакса улыбнуться. Он поклонился, признавая поражение, и грациозно взмахнул рукой. Энтрери заметил, что Джарлакс носит несколько колец, которые он видел на руке капитана Арронго – причём не на той, которую Закнафейн отрубил и оставил на палубе.
Он перевёл взгляд с колец к ожидающей и понимающей улыбке Джарлакса.
- Я беру, что могу найти, - объяснил бродяга-дроу. – К счастью, огромная акула была уже не голодна, но к меньшему счастью – почти наверняка среди содержимого её желудка были сокровища и подороже.
- Ты меня разочаровываешь, - сказал ему Зак. – Я думал, что ты из тех, кто будет преследовать злобную акулу до тех пор, пока из неё не выйдет весь остальной Арронго.
- Я думал об этом, - ответил Джарлакс, покидая их.
Зак посмотрел на Энтрери, но тот только пожал плечами и сказал:
- Я даже не видел, чтобы он промок.
Вскоре после этого вперёдсмотрящий крикнул «Земля!», и когда за «Пеликаном» опустилось солнце, оно осветило вершины высоких, покрытых снегом гор далеко впереди и слева, а когда солнце спряталось за морем, над ними зажглись звёзды – вместе с огнями Лускана далеко впереди и прямо по курсу.
- Узнала что-нибудь новое? – через несколько дней в Гонтлгриме спросил Кэтти-бри Джарлакс.
- Думаю, что ничего нового про кнут я уже не узнаю, - ответила она. – Я говорила с великими волшебниками, даже с созданиями иных планов бытия – даже с Мегерой в какой-то степени, если наше общение можно считать диалогом.
Она пожала плечами и призналась:
- Хотя я не уверена, что эта история полна, и даже не знаю, где заканчиваются факты и начинается вымысел.
- Но ты не против попробовать?
Женщина снова пожала плечами.
- Я понятия не имею, как отреагирует оружие на огонь предтечи, хотя теперь больше верю, что Мегера не сможет воспользоваться силой кнута, чтобы сбежать из разлома. Единственная потеря, которая кажется мне возможной – это сам кнут и то, что мы скормим Великой Кузне вместе с ним.
- Роскошно! – воскликнул Джарлакс и хлопнул в ладоши, затем потянулся к поясу слева.
Кэтти-бри впервые обратила внимание на висящий там меч, и хотя навершие было другим, она сразу же узнала гарду и рукоять. Она охнула и схватила Джарлакса за запястье.
- Нет. Никогда.
Джарлакс встревожено посмотрел на неё.
- Я не добавлю магию к этому мечу, - объяснила она. – Никогда. Я не скормлю его Великой Кузне, но с радостью, совершенно бесплатно, выброшу его в разлом с предтечей, чтобы уничтожить – или хотя бы убрать из рук следующей жертвы.
- А, ты узнала Хазид’хи, - ответил Джарлакс.
- И наш разговор окончен, - сказала она и направилась прочь.
- Нет, госпожа, нет, - сказал Джарлакс, остановив женщину, пока та ещё не отвернулась от него. – Я не хочу, чтобы ты скормила Хазид’хи кузне вместе с кнутом. Этот меч прекрасен сам по себе, конечно же.
- Ты глупец, раз взял его себе.
- Я просто ношу его, - сказал Джарлакс. – В ножнах. Я им не владею.
- Тогда уничтожь его, и сделай этот мир немного лучше.
- Это могущественный инструмент, и в подходящих руках…
Взгляд её прищуренных глаз на миг заставил его замолчать, но только на миг.
- Хазид’хи позволил Дзирту на равных сражаться с Обольдом, - напомнил он. – Это просто меч.
- Я прекрасно знаю этот… меч.
- Действительно, и я извиняюсь, что сегодня взял его с собой, - поклонившись, сказал дроу. – Но повторяю: я хочу сплавить с кнутом вовсе не Хазид’хи.
Он снова потянулся к поясу, но под Хазид’хи, достав прекрасную небольшую статуэтку яркой птицы жёлто-оранжевой расцветки, в которой Кэтти-бри узнала феникса. В следующий миг она осознала, что это не просто статуэтка; это рукоять длинного меча, однако лишённая клинка. Крылья птицы были раскинуты в стороны, образуя гарду, а внешние перья загибались к оголовью, защищая кисть. Длинная шея тянулась выше, и Кэтти-бри подумала, что она блокирует стык, к которому можно прикрепить лезвие.
Но нет, поняла женщина, это был не зубец для клинка и не разъём, в который можно было вставить и закрепить клинок.
Она посмотрела на крохотные рубины, служившие глазами птицы, и на третий красный камень, покрупнее, сидящий в оголовье, которое было образовано хвостовым оперением птицы, скрученным в шар.
- Что? – спросила она. – Почему с этим? У кнута есть рукоять.
- А у рукояти есть клинок, - пояснил Джарлакс, поднял её и сжал покрепче. Три рубина вспыхнули от внутренней магии, и в сопровождении мгновенного низкого гула
