– Тише, – шикнула помощница мэра, – не ори. Давай список, открывай свою торбу. Все получишь, кроме водки.

Марта стала хватать с полок банки, пакеты и запихивать в услужливо подставленный бабкой мешок. Потом почти ласково сказала:

– Обратную дорогу сама найдешь?

– Конечно, Марточка, – закивала старуха. – Ты ко мне по-хорошему, и я к тебе по-человечески. Кстати, видела я сегодня странную вещь…

– Какую? – строго спросила Марта.

Фаина закинула поклажу на спину.

– Я пришла сюда до полудня, но тебя не было.

– Писательница к нам известная приехала, – неожиданно по-доброму пояснила Марта, – я ей город показывала.

– Вошла, как водится, через заднюю дверь, – продолжала Фаина, – через нее и вышла. Думала тебя подождать и села в беседке, где летом мясо жарят. Вдруг гляжу – Илья Николаевич на коляске катит. Один! Медленно так вдоль заборчика волочится, воздухом дышит. Поняла я, что он от Вали удрал. И тут раздался шум со стороны Владимира Яковлевича.

– Откуда? – не поняла Марта.

Фаина удивленно заморгала.

– Ты чего? Неужели забыла, где дом Обоева стоит? Слева от беседки, за изгородью. Кто-то у него там что-то тяжелое уронил. Илья Николаевич подкатил к забору вплотную и давай в щель между досками смотреть. Потом вдруг прочь бросился – весь белый, прямо синий. И заплакал. Слезы по щекам горохом покатились. Что-то его сильно напугало. Схватился сердешный за голову, да как закричит: «Зеленые ботиночки!» Проехал к черной дверце, а из нее Валька как раз выскакивает. Увидела Илью, фигакнула его с размаху по затылку и хуже радио заорала: «Идиот!» Ну а потом другие слова из нее посыпались, я их повторять стесняюсь.

– Сиделка ударила Илью? – не поверила своим ушам Марта.

Фаина подняла руку и растопырила пальцы.

– Аж три раза! Я давно подозревала, что она его лупит. Надоел Валентине больной, вот она и не сдерживается.

– Спасибо, что сигнализировала, – сказала Марта. – На вот тебе еще пакет шоколадок. Прослежу за Валькой пристально. Вот дрянь! Я думала, она Илью Николаевича любит.

– Трудно любить человека, которому задницу подтираешь, – резонно заметила Фаина, вздохнула и взялась руками за лямки рюкзака. – Не первый год мы с тобой знакомы. Да, я выпиваю, но только дома, в интеллигентной обстановке, в канаве не валяюсь. Жизнь у меня жестокая была, отсюда и алкоголь.

– Знаю, Фая, – протянула Марта. – Хоть и ругаемся порой мы с тобой, а никуда нам друг от друга не деться.

Фаина вышла в коридор, Марта закрыла за ней дверь, вынула из кармана мобильный и набрала номер.

– Игорь, у нас проблема. Фаина бузит, опять внаглую за продуктами приперла. И водку затребовала, «кедровку», совсем совесть пропила. Я ей сначала отказала, так гадина пообещала паломникам правду про Павлика рассказать… Что? А где она сидела? В желтой гостевой? В халате? А теперь нет? Бегу!

Марта резво выскочила в коридор. Я поняла, что мое отсутствие замечено, и тоже вышла из кладовки, побежала назад. Миновала дверь гостевой, двинулась налево, увидела створку меньшего размера, толкнула ее и, о радость, поняла, что нашла туалет.

– В спальне ее нет? – спросил снаружи звонкий голос Марты.

– Как сквозь землю провалилась, – ответил усталый голос Ольги.

– Блин! – разозлилась помощница мэра. – Ну, тебе Максим задаст!

Я нажала на кнопку слива и под грохот рухнувшей из бачка воды вышла из сортира.

– Виола Ленинидовна! – обрадовалась Марта. – Где вы пропадали?

Хороший вопрос для человека, выходящего из сортира.

– Там, – стараясь казаться смущенной, ответила я. – А что?

– Ваш костюм уже принесли из отеля, – зачастила Ольга, взяв меня под руку. – Кстати, хорошая новость: от пятна на платье и следа не осталось. И еще приятное известие: Ирине намного лучше, и завтра в полдень она вас ждет в каминной. Очень извинялась за сегодняшний казус. Сказала: посмотрела на салат, ощутила тошноту и кинулась вон из столовой. Такое бывает, Ирину от мигрени подчас тошнит, прямо как беременную. Переодевайтесь, и я вас отведу в малую гостиную, там сервируют чай. Вы любите эклеры?

Я закатила глаза.

– Обожаю!

Марта захлопала в ладоши.

– Еще будет шоколадный торт и морковный кекс.

– Мои любимые лакомства! – воскликнула я. – Очень жестоко ставить их все разом на стол. Не удержусь и наемся до отвала.

– Вам можно, – льстиво заметила Ольга, – у вас фигура, как у модели.

– Мы из вредности побольше выпечки принесем, – засмеялась Марта, – в надежде, что хоть слегка наша Виола Ленинидовна потолстеет, и тогда нам от зависти не придется погибать.

Экономка погрозила помощнице хозяина пальцем.

– Вот ты какая! Виоле Ленинидовне можно мешок бисквитов съесть, и она не поправится до наших размеров. Мы с тобой на фоне нашей дорогой гостьи ожиревшие свинки.

– Точно, – кивнула Марта, – редко увидишь такую стройную даму, как Виола Ленинидовна.

Продолжая неумеренно восхищаться моей неземной красотой, тетки втолкнули меня в гостевую.

– Подожду за дверью, – пообещала Ольга, – одевайтесь без спешки.

Я посмотрела на костюм. Ну и ну! Его погладили и, кажется, покрепче пришили к жакету пуговицы. А еще Марта с Ольгой ни разу не ошиблись, выговаривая мое сложное отчество. Ах, как все тут заботливы и внимательны!

После чая я в сопровождении Марты вернулась в отель и простонала, очутившись в номере:

– Умираю, как спать хочется. Глаза слипаются.

– День у вас сегодня выдался суматошный, – с материнской заботой произнесла Марта, – пора бай-бай.

Я кивнула. Моя спутница показала рукой на аэродромоподобное ложе.

– Кровать уже разложили!

Я села на край матраса и сгорбилась.

– Что случилось? – испугалась Марта.

– Никаких сил нет, – прошептала я, заваливаясь на бок, – прямо уносит.

– Душенька моя, это от нашего свежего воздуха! – заквохтала Марта. – Беркутов не Москва, у нас тут чистейший кислород вокруг. Давайте-ка сюда, на подушечку, сейчас я с вас костюмчик сниму…

В одно мгновение под моей головой оказалась подушка, а тело укутало большое пуховое одеяло.

– Спите, солнышко, пусть вам приснится нечто очень приятное, – пожелала Марта.

– Спасибо, – еле слышно пролепетала я.

– Попрошу вам сигнал будильника в девять включить, – пропела помощница мэра. – Какую хотите мелодию? Шум моря или гул города?

– М-м-м… – простонала я.