– Почему я тебя больше нигде не вижу? – однажды спросил я Чарльза.

Мы снова сидели на школьных ступеньках.

Чарльз посмотрел на меня, но ничего не ответил. Свет уличного фонаря на углу делал его кожу бледной, как снятое молоко.

– Я тебя всё время ищу, – продолжал я. – В бассейне, в парке, в торговом центре. Чем ты занимаешься целый день? Куда ходишь?

– Ничем особенным. Я в основном веду ночной образ жизни, поэтому сплю допоздна. Ненавижу бассейны, а в торговых центрах мне скучно. Больше всего я люблю в темноте ездить по городу на велосипеде, когда нигде нет людей. Везде так тихо и спокойно. А иногда я играю в бейсбол с мальчишками вроде тебя.

Но я всё равно не мог понять Чарльза. Его ответы на мои вопросы были расплывчатыми, странными, иногда почти пугающими. Но он чертовски хорошо играл в бейсбол. Прошло несколько минут, а Чарльз больше ничего не сказал. Он сидел рядом со мной и смотрел на клён.

– Я помню, как был выше этого дерева, – внезапно сказал он.

– Ну да. – Чарльз никак не отреагировал на моё саркастическое замечание, и я добавил: – Придумай что-нибудь другое. Это дерево намного старше тебя.

Он посмотрел на меня, и было в его взгляде что-то такое, что заставило меня замолчать. Я обеспокоенно отодвинулся в сторону. Может быть, у него были проблемы, о которых я не знал. Даже не хотел знать. Мальчик, которому не разрешали вступить в бейсбольную команду, мальчик, который никогда никуда не ходил днём.

– Прости, – пробормотал я, не понимая, зачем извиняюсь.

Чарльз не обратил на меня внимания и взял велосипед. Он повесил мою перчатку на руль и сказал:

– Не уверен, что мы сможем встречаться и дальше, Адам.

Я схватил его за руку.

– Но у нас завтра решающая игра! – сказал я. – Я надеялся, ты придёшь.

– Я бы этого очень хотел, – ответил он. – Ты не представляешь, как бы я хотел оказаться там.

Он сел на велосипед, и я побежал за ним.

– А как же твоя перчатка?

Чарльз оглянулся.

– Надень её завтра! – крикнул он. – А потом отнеси её ко мне домой и отдай папе. Расскажи ему про игру. Он будет ждать тебя.

Он крутил педали всё быстрее и почти исчез в чёрной тени деревьев.

– Но я не знаю, где ты живёшь! – крикнул я.

– Последний дом на Кресент-роуд, – отозвался он. – Спроси мистера Брэдфорда.

Я бежал за Чарльзом по Калверт-роуд. Впереди мелькала его белая рубашка. Красный отражатель на заднем щитке велосипеда сверкнул в свете фар. Потом он исчез. Вот и всё. Я никогда не видел, чтобы кто-нибудь так быстро исчезал.

Чарльз мог бы мной гордиться. Я не только забил мяч при занятой базе, но в конце последнего периода принял навесной удар, который и завершил игру. Мистер Штоль крепко меня обнял, Трэвис пригласил к себе домой на пиццу, а папа предложил купить мне самую лучшую бейсбольную перчатку.

– Не знал, что она у тебя такая старая, – заметил он.

Стоял жаркий день, но, приняв душ и переодевшись, я тут же отправился на Кресент-роуд. Улица находилась в другом конце города, и я был весь мокрый от пота, когда позвонил в дверь. В ожидании, когда мне откроют, я прислонился к перилам крыльца. В воздухе стоял сладкий запах роз и свежескошенной травы. Жужжали пчёлы, пела птица, а по газону кралась кошка, не сводя глаз с белки.

Чарльза нигде не было видно.

Наконец я услышал медленные шаркающие шаги.

– Хорошо, хорошо, – пробормотал кто-то. – Уже иду!

Дверь открылась, и на пороге появился старик. У него были редкие белые волосы, глубоко посаженные глаза, как у черепахи, согнутая спина и шишковатые пальцы. Кажется, он меня ждал.

– Чарльз дома? – спросил я.

Старик покачал головой.

– Я мистер Брэдфорд, – ответил он. – Отец Чарльза.

Прежде чем я успел сказать ему, зачем пришёл, он спросил:

– Ты ведь принёс перчатку?

Я протянул перчатку ему.

– Чарльз просил отдать её вам. Я надеялся, что он будет дома. Хотел рассказать ему об игре.

Мистер Брэдфорд нежно взял перчатку, как будто это был новорождённый ребёнок.

– Ты забил мяч на занятую базу, – сказал он. – А потом, в конце последнего периода, принял навесной удар, и это решило исход игры.

Я уставился на него.

– Откуда вы знаете?

Мистер Брэдфорд распахнул дверь и отошёл в сторону, чтобы дать мне пройти. Я впервые заметил у него за спиной пожилую женщину. Увидев, что она плачет, я попятился, но она взяла меня за руку.

– Пожалуйста, пойдём со мной, – тихо попросила она.

Я был слишком смущён, чтобы возразить, поэтому поднялся с ней по лестнице в маленькую комнату в конце коридора. Лучи вечернего солнца падали в окно и сверкали на наградах. Стены были увешаны фотографиями игроков старшего поколения, таких как Хэнк Аарон и Сэнди Коуфакс[5]. Над аккуратно застеленной кроватью висел выцветший флаг «Балтиморских иволг»[6]. На комоде, рядом со стопкой комиксов, стояло несколько коробок из-под сигар с бейсбольными карточками.

С улицы доносился треск газонокосилки, собачий лай, монотонный гул самолёта. Обычные летние звуки, которые по какой-то причине казались здесь неуместными. В тихой комнате Чарльза я чувствовал себя археологом, смотревшим на предметы, к которым не прикасались веками.

Миссис Брэдфорд сжала мою руку и сказала:

– Ты не первый мальчик, который принёс перчатку моего сына.

Несмотря на жару, по спине у меня побежали мурашки.

– О чём вы говорите?

Мистер и миссис Брэдфорд переглянулись.

– Это нелегко объяснить, – сказала пожилая женщина.

– И хотя это происходило не раз, легче от этого не становится, – добавил её муж. – Но у тебя получается лучше, Хейзел.

Я переводил взгляд с одного на другого. Миссис Брэдфорд вытерла глаза и глубоко вздохнула.

– Сегодня исполнилось тридцать лет с того дня, когда Чарльз забил мяч на занятую базу. В конце последнего периода он отбил навесной удар, решивший исход игры.

Она замолчала и посмотрела на мужа, но он стоял к нам спиной.

– Чарльз помчался домой на велосипеде, слишком взволнованный, чтобы смотреть по сторонам.

Её голос дрогнул, и мистер Брэдфорд повернулся и обнял её за плечи.

– Машина сбила его перед зданием начальной школы, – продолжала она. – Время от времени он присылает домой мальчика с бейсбольной перчаткой. И все они рассказывают одну и ту же историю про игру.