ее сделали заново и восстановили очаг, пару плотников постарались и выстругали для него большую просторную кровать. Спать на ней можно было и вдоль, и поперек. На вопрос «Зачем такую большую?» ему никто не ответил, и все прятали взгляд.

— Нити, значит, — произнес парень, подняв руку.

Он направил в нее силу и уже без труда вызвал плотный оранжевый огонек. Тот плясал на ладони, но не думал вытягиваться, как бы парень не старался.

Он подошел к самому дому, где еще горела лампада и, не развеивая огонек, вошел внутрь. Две секунды он пытался понять, что происходит.

Внутри дома его поджидало шесть обнаженных наложниц. Каждая смотрела на него со смесью страха и интереса.

— Так, — произнес парень и развеял огонек. — Чего я не знаю?

Вместо ответа рыженькая прижалась к нему и впилась в губы. Она обняла его за шею и прильнула всем телом.

— Не надо нас сжигать, — прошептала на ухо черненькая, прильнувшая сбоку. — Мы тебе еще пригодимся...

Ее рука скользнула по животу и опустилась ниже, в штаны.

— Мы мастерицами любовными не названы, — прошептала на ухо русая. — Но кое-что умеем. Вот увидишь... мы тебе пригодимся...

Черненькая, почувствовав, как мужское достоинство мгновенно пришло в боевое состояние, расплылась в улыбке, подмигнула рыженькой и прошептала:

— Вы не пожалеете, господин...

Еще одна светлая прильнула сзади и, развязывая шнуровку на штанах, спустила их. Рыженькая, до этого не отпускающая губ парнишки, опустилась на колени, а губами парня завладела черненькая.

— Вы не пожалеете, господин, — зашептала русая.

***

Глава 8

— Наш-то хозяин вроде как огнем балуется, но ты, Кон, головой подумай, — произнес Юсиф, смотря в глаза северянину. — Учитель его не лепешками питается.

Крепыш задумчиво взглянул на парня, а затем мотнул головой.

— Я все равно сортир делать не буду!

— Да что ты заладил, — вздохнул мужчина. — Причем тут туалет? Я тебе не за то говорю. Ты головой подумай, не тупой же. На стройке ты камни таскаешь, а больше с тебя толку нет. То, что ты силки вокруг заставы ставишь — хорошо, но тут зверя мелкого нет. А крупный плевать на твои силки хотел.

— Ты мне сейчас в вину ставишь? — набычившись, произнес северянин.

— Это я тебе как факт говорю. Толку с тебя мало. Ты не плотник, ты не каменщик. Твое дело война. Прав я?

Кон отвел взгляд и кивнул.

— Тогда нечего тебе с нами на стройке делать. Тебе другим заниматься надо, но если ты, конечно, хочешь камень класть...

— Не хочу.

— А чего тогда к магу нашему не подойдешь? — спросил Юсиф. — За спрос денег не берут. Если ты ему за свой навык расскажешь и дела попросишь, не сожжет он тебя.

— А если сожгет?

Мужчина внимательно посмотрел на крепыша и с удивлением произнес:

— Да ты его боишься!

— Колдовства бояться не зазорно, — сжав зубы, произнес Кон.

— Я как-то служил в роду имперском. Там много вояк старых было, и все они говорили за страх так: «Бояться — это нормально. Не нормально — бояться и ничего не делать». Понимаешь, о чем я?

— Понимаю, — нехотя ответил северянин и взглянул на Руса, который сидел на огромном булыжнике. Он держал руку, в которой светилась магия, от которой у северянина мурашки по коже бежали.

— Тогда делай то, что не зазорно, — вздохнул Юсиф и поднялся на ноги. — А нам еще отхожее место делать надо...

Он отправился к остальным рабам, оставив северянина одного. Тот немного помялся, затем выпрямил спину, выпятил грудь и пошел к своему хозяину.

Подойдя к нему на пару шагов, он замер. Поняв, что не знает, как обратиться к молодому парню, мозг забуксовал. С одной стороны — сопляк, с другой — хозяин, с третьей — существо, способное управлять магией, что для северян жуткий ужас.

— Как тебя звать? — спросил первым Рус, не отрывая взгляда от ладони. По ней плавало пара едва заметных ниточек.

— Кон, — ответил крепыш.

Северянин был упертым и ни в какую не хотел иметь ничего общего с остальными рабами. Держался особняком и мало с ними разговаривал, именно поэтому до Руса не дошло даже имени крепыша.

— Что хотел?

— Дела мне нет среди рабов, — произнес северянин.

— Чем тебе стройка не дело? — спросил ученик, продолжая контролировать нити.

Уже вторую неделю он наблюдал, как старая разваленная застава преображалась. Поначалу один домик для него, затем большой дом для остальных, затем еще один, чтобы на головах у друг друга не спали, затем починили небольшую пристройку, чтобы хранить дорогие товары и припасы. Одним словом — люди обустраивали быт так, как нужно было, по мнению Юсифа.