Толик тогда, жуя рыбные котлеты, еще не знал, к чему этот разговор. Утром следующего дня вся его семья – бабушка, мама и сестра – засобирались на похороны отшельницы. Но самое главное – они настояли на походе туда Толика. Он не сопротивлялся. На самом деле он думал совсем о другом. После похорон бабки Нюры Толик станет героем. Когда он расскажет пацанам, что стоял у гроба с ведьмой, его будут считать самым смелым. А стоить ему это будет не так уж и много. Вокруг будут взрослые. По крайней мере, он не думал, что кому-то придет в голову ставить гроб в отдельную комнату и заводить туда по одному желающих попрощаться с усопшей. Он надеялся, что это не так. Иначе ему пришлось бы действительно стать храбрецом.

Гроб стоял в комнате. Толик впервые в жизни не стал дергаться, когда старшая сестра взяла его за руку. Он словно завороженный смотрел на гроб и куль белой простыни, лежащий в нем. Почему покойница была накрыта, он понял только сейчас, спустя столько лет. Они пришли слишком рано, лицо усопшей еще не успели открыть те, кто сидел у гроба всю ночь. А тогда же он думал, что от людей скрывают поразительные изменения во внешности старухи.

Так вышло, что народу было немного – в основном местные старики. Из детей так вообще Толик был один. Рука в ладони Светки вспотела, но он ее не вынимал. Сейчас Толику подумалось, может, сестре тоже было страшно, именно поэтому она схватила его за руку. Они подошли к гробу вдвоем. Толик боялся посмотреть в серое лицо старухи. Он с ужасом наблюдал, как старушки подходили к гробу и наклонялись к усопшей. Он не видел, что они там делали, и от этого ему становилось еще страшней. Толик надеялся, что ведьма не шепчется с ними. Ему вдруг захотелось развернуться и убежать. Плюнуть на призрачный авторитет и не морочить голову в первую очередь себе. Он искренне не понимал, для чего его привели. Толик дернулся, чтобы освободиться от хватки сестры и сбежать, но было уже поздно. Света его подтащила к покойной и на несколько секунд остановилась. Толик даже думал, что Светка сейчас тоже наклонится и пошепчется со старухой, но она, посчитав знак уважения достаточным, отступила в сторону. Толик шагнул за ней, но не смог удержаться и все-таки посмотрел на старуху. Ужас сковал его. Нет, ведьма лежала неподвижно, ничего не шептала и даже не открыла глаза. Она, так же как и все время, что он топтался у гроба, была мертва, но ее лицо заставляло содрогнуться. Правая щека обвисла, оттянув уголок рта и бровь вниз. Толик с ужасом подумал, что ведьма каким-то образом тает. Сейчас-то он знал, что лицо старухи было перекошено из-за инсульта, сразившего ее. Но тогда это было самое жуткое, что он видел. Ему показалось, что даже когда одна из старушек накрыла покойную, контуры оплывшего лица отпечатались на простыне. И самое страшное, что они отпечатались в его памяти.

Рите действительно стало легче. Наташа выслушала ее историю с выдуманной беременностью, плавно перешедшую в реальную. Ей хотелось накричать на подругу за обман. Они же ей поверили. Лешка едва не побил ее кобеля, а она… обманула. Но сейчас-то что? Все признаки налицо.

– Но как же?.. – Наташа не договорила.

– Не знаю. Не мог же призрак исполнить желание? – Рита пожала плечами.

– Может, и не мог… Скорее всего, не мог. Ладно, завтра купим тест и узнаем то, что и так очевидно.

Они молчали и смотрели телевизор.

– Надо было хотя бы нам сказать правду, – нарушила тишину Наташа.

– Извини. Я как-то не подумала. Тут с Катюшей такое, и этот ублюдок выделываться начал.

– Да, – кивнула Наташа. – Как-то все… Ну, ничего, – печально улыбнулась Копылова и обняла подругу. – Все будет хорошо.

В комнату вошел Леша с двумя кружками чая.

– Как насчет выпить? – шутливо спросил он.

– Да я бы сейчас чего-нибудь покрепче, – начала Рита, но Наташа ее перебила:

– Тебе нельзя. Кстати, Леш, ты завтра на работу едешь?

– Нет. Мы объект закончили, а новый только в среду согласуют.

– Здорово. Ты не съездишь с утра в аптеку?

– Конечно, – ответил Алексей и развернулся, чтобы уйти.

– Ты даже не спросишь зачем? – удивилась Копылова, а Рита застенчиво хихикнула.

– Ну, судя по состоянию Поляковой, не за презервативами. Или за ними?

Девушки рассмеялись. Градус напряженности был снят, так показалось Наташе, и она успокоилась. Как оказалось, ненадолго.

Что послужило толчком к воспоминаниям и осмыслению происходящего теперь, она не знала. Они просто смотрели какую-то дрянь по телевизору, пока Алеша колол дрова во дворе. Наташа просто подумала, как хорошо было бы собраться за городом всей дружной командой. А такая ли она дружная, их команда? – вдруг спросила сама себя Копылова. Что-то не очень на это похоже. Катюшку уже не вернуть. Никита плевать хотел на всех, кроме тех, с кем спит. Не стало Катюшки, он просто развернулся и ушел. Умерла так умерла. Животное. Толик скептик и истеричка. Уйти только из-за того, что не веришь в те или иные причины смерти подруги, – это глупо. Да, ими выдвигались нелепые, порой абсурдные версии смерти Кати. Одна из них – продолжение хэллоуинской игры. Несмотря на абсурдность, эта причина была самой страшной. Смерть сама по себе ужасна, но причины, приведшие к ней, нередко бывают пугающими.

«Ни хрена Толик не скептик, – подумала Наташа. – Он трусливая истеричка».

Но она тут же отругала себя за подобные обвинения приятеля. Это действительно страшно. Даже человек подготовленный… Как к такому можно подготовиться, Наташа не знала, но, возможно, какие-нибудь охотники за привидениями и отнеслись бы к погибели «от рук» призрака как к смерти от инфаркта. Толик не был охотником… Ни один из них не был подготовленным ни к той ночи, ни к продолжению игры, поэтому вполне нормально, что они все напуганы. Кстати, возможно, Рита и не беременна, а ее рвота и дурнота от страха. Однажды в детстве Наташа испугалась собаки, и ее вырвало. Правда, один раз и сразу же, но, возможно, у Риты то же самое. Страх способен вывернуть наизнанку не только желудки, но и человеческие души. Изнанка эта выглядит порой отвратительней рвотных масс.

Алексей увидел мальчишку, когда совсем стемнело. Он сидел на скамейке за домом Сергея Борисовича, в ста метрах от Алексея. Скамейка стояла под кухонным окном, поэтому свет из него падал на мальчика. Сергей Борисович все время жил на даче, и его появление не удивляло. Удивляло другое – он жил один. Но и это ерунда. Мало ли, может, кто в гости приехал.

Леша отвернулся и начал набирать дрова. И тут его осенило. На улице едва ли пять градусов тепла, а пацан в футболочке сидит. Кто бы в гости к Борисовичу ни приехал, вряд ли он заслужил подобную экзекуцию. Алексей выронил дрова и снова посмотрел на двор соседа. Мальчика на скамейке не было. Он стоял в двух метрах от Алексея. Леша отшатнулся. Мальчишка был отвернут лицом к стене, лбом он уперся в сложенные руки.

– Я считаю до пяти, – произнес мальчишка. – Не могу до десяти.