«Ну вот и зря», – подумал Спицын. – Годы ничего не изменили, я знаю, ты по-прежнему считаешь, что я виноват во всем? Нееет!»

Спицын приблизился к картине совсем близко, словно бы упав к ногам Веры.

Удивительно, но ему стало легче. Кто скажет от чего? Может быть, ему показалось, что он вымолил прощение у женщины?

…Федор сканировал свои карикатуры на Майкова, приверстал короткую надпись «Поделитесь своими историями об этом человеке». Затем зашел в компьютерное кафе и отправил их гулять по соцсетям под ником «Кабы знать». Рисунки ушли в сети, и Федору стало легче. Он отомстил Майкову за свои обиды

За 20 дней до судебного процесса

Майков давным-давно усвоил, что чем выше организация, тем легче строить для нее мистификацию. Отчего и почему люди, облеченные не только знаниями, но и властью, так легко покупаются на очевидный блеф, он не знал, но опыт позволял ему делать выводы: этот фокус работает. Вот и сейчас он находился в приемной директора Художественного музея Алевтины Павловны. К этому визиту он подготовился заранее: в изящной визитнице карточки, где золотом написано:

«Фаддей Майков. Продюсер. Полномочный представитель артгалереи „Шпенбах и сыновья“».

Купил флакон дорогих французских духов и великолепный альбом Дрезденского музея, предусмотрительно отпечатал и аккуратно вклеил второй титульный лист, надпись на котором гласила, что артгалерея «Шпенбах и сыновья» – выставочный партнер Дрезденского музея – рада сотрудничеству с музеями всего мира.

Майкова принимали по высшему разряду, точнее, так высоко, как мог позволить себе Лесовский музей. Накрыли стол с чаем и каким-то домашними печеньем, вареньем и медом, кедровыми пряниками и брусничкой. Такой ассортимент был проверен и действовал на ура: все делегации охали и ахали от сибирских даров природы.

Алевтина Павловна сияла от удовольствия, принимая подарки германских галеристов в лице Майкова.

– Рад, рад, рад безмерно такой редкой возможности застать вас, Алевтина Павловна, в Лесовске. Вы, вероятно, все время в разьездах. Такой музей, такое собрание! Любой город позавидует здешней коллекции.

– Что вы, господин Майков! Мы скромный музей, и вся наша работа просветительская. Все для родного Лесовска.

– Мне приходилось много читать про ваш город и музей, рассказывать удивительные истории господину Шпенбаху, прежде чем он остановился именно на Лесовске. Ваш местный писатель Вигдор Чижевский написал замечательную краеведческую книгу. А какие иллюстрации! Один художник Спицын чего стоит. Что вы скажите о Спицыне? Можем ли мы рассчитывать на его персональную выставку в Германии?

– Спицын, безусловно, хороший художник. Право, я не знаю, возможно для полноты лесовской графики следовало бы пригласить еще несколько мастеров.

– Конечно, но начать нужно непременно со Спицына. В книге Чижевского всего несколько офортов художника, но как же они хороши. Мои немецкие партнеры просто влюбились в его работы.

Мы хотели бы пригласить вас, дорогая Алевтина Павловна, в Дрезден, чтобы познакомиться с нашими собраниями. Это ведь так замечательно осуществлять культурный обмен между нашими музеями.

Алевтина Павловна, что называется, «поплыла»… Она уже представляла себе, как в Лесовске развернут выставку из собраний великолепного Дрезденского музея, как большие чиновники, увидев внимание со стороны иностранцев, помогут, наконец, с ремонтом собственного музея, выделят средства для реставрации картин… В общем, чудилось Алевтине Павловне, что лесовский музей и все вокруг заживет новой культурной жизнью.

– Вот, Алевтина Павловна, наше предложение, протокол о намерениях. Читайте. Изучайте. Вносите коррективы. Мы очень настроены провести вначале у вас, а затем у нас выставку современного искусства. Это поможет сближению народов и позволит глубже понять друг друга.

Особо обращаю ваше внимание на тот раздел, где речь идет о тематике выставки. Мы хотели бы во всей полноте представить архитектурную историю Лесовска, так сказать, его улицы, дома, промышленные и торговые здания. Это так модно и востребовано сегодня – городское пространство. Вот здесь, как мне думается, работы Спицына будут как нельзя кстати.

Алевтина Павловна слушала, кивала головой и думала, пусть будет Спицын, пусть будет кто угодно, лишь бы эти немцы не сорвались и выставка, сулящая новые горизонты, состоялась.

– Алевтина Павловна, вы так же высоко оцениваете творчество Спицына, как и наши эксперты?

– Конечно, конечно, это мастер офорта, краевед, так сказать. Он как никто другой запечатлел Лесовск уходящий.

– Отлично. Хорошо, что наши мнения совпадают. Я бы попросил вас для ускорения дела написать в адрес господина Шпенбаха письмо с оценкой работ Спицына. Я лично передам его владельцам артгалереи. Это значительно ускорит бюрократические процедуры.

Майков поднялся, поцеловал ручку Алевтине Павловне и, раскланявшись, покинул музей.

Через несколько дней он получит официальное письмо-отзыв о высочайшем значении творчества Спицына, о бесценности его работ по истории Лесовска. Этот документ будет крайне важен для предстоящего судебного процесса, ибо точка зрения директора Художественного музея станет весомым заключением при оценке стоимости картин.

Майков спешил домой. Визит к директору Художественного музея прошел более чем удачно. Он думал, что «вечная» Алевтина Павловна хотя бы попросит время подумать или схитрит, чтобы выиграть время и проверить подлинность «заграничных писем-приглашений», задаст какие-то специальные вопросы, на которых он бы мог «поплыть», и тогда, вполне возможно, нужно было бы спасаться бегством. Но нет, она сама всячески ограждала его от неудобных расспросов.

«Ожидание и спрос – великая сила, – подумал Майков, – Она так хотела заполучить выставку знаменитого музея, что, вероятно, поверила бы первому зашедшему с улицы прилично одетому человеку».

Дома он с удовольствием скинул взятый на прокат для такого визита стильный деловой костюм, снял бабочку и облачился в стеганый китайский халат, как будто за окном была минусовая температура, плеснул в стакан виски, добавил пару кубиков льда и замер у компьютера.

Он еще раз вспомнил свой визит в храм искусства и расхохотался. И в который раз похвалил себя за внимание к деталям. Мелочи, штришки, полунамеки, полутона решают все, любил повторять Майков. Вот и в этот раз правило сработало безотказно.

– Ну, конечно же, бабочка и запонки. Эта чудесная черная бабочка в мелкий белый горошек. Он вспомнил, как удивилась директриса, увидев его бабочку в утренние часы и янтарные в золотой оправе запонки, которые словно бы случайно появлялись при каждом его движении руками.

Да, слаб, слаб интеллигентный человек. Даже аксессуар может заставить его идти по ложному следу.

– Ай да Майков! Ай да молодец – похвалил он себя вслух, отбив какую-то мелодию пальцами на столе, как по клавиатуре фортепиано.