Командующий решил поступить так, как велит советь. «Сроду ни на кого не кляузничал и теперь не буду», — сказал он себе, оставляя указание Верховного без ответа.

Сталин к этому вопросу больше не возвращался. Хрущев сохранил свой пост. Более того, вскоре он снова вошел в доверие главы государства.

Впрочем, хитросплетения интриг меньше всего волновали генерала. Его внимание было занято подготовкой грядущего контрнаступления. Ударная группировка, тайно созданная им в районе Сарпинских озер, вдвое превосходила противника в личном составе, а в танках и артиллерии — в пять раз!

Наступление войск Сталинградского фронта началось 20 сентября. Удар был столь грозным и внезапным, что противник в панике бежал, бросая тяжелую технику и вооружение. Гитлеровское командование быстро оценило масштабы нависшей катастрофы, но было поздно: 24 ноября танкисты Сталинградского и Юго-Западного фронтов встретились в районе Калач и замкнули в кольце 22 фашистские дивизии, а также более 160 отдельных частей.

Генерал Еременко не торопился праздновать победу. Он предвидел деблокирующий удар противника и сразу приступил к созданию внешнего кольца окружения.

Оперативное чутье не подвело: 12 декабря специально созданная Гитлером группировка под командованием одного из лучших военачальников рейха Эриха фон Манштейна двинулась на выручку дивизиям 6-й полевой армии.

Сила удара была громадной, но в критический момент сражения на внешнем фронте к степной речке Мышкова подоспела 2-я гвардейская армия под командованием генерал-полковника Р. Я. Малиновского. Она- то и остановила танки Манштейна, окончательно закрепив «великий перелом» в ходе Второй мировой войны.

Противник еще рвался к Сталинграду, а генерал Еременко уже разрабатывал план нового наступления, которое началось 24 декабря. Всего лишь за одну неделю его войска освободили 130 населенных пунктов и увеличили расстояние между внешним и внутренним кольцами окружения до 250 километров.

Положение группировки фон Паулюса стало безнадежным, и Еременко готовился принять капитуляцию противника. Но эта высокая честь досталась другому прославленному полководцу Великой Отечественной войны — К. К. Рокоссовскому. Именно ему поручил Верховный главнокомандующий окончательную ликвидацию окруженной в Сталинграде группировки, а генерал Еременко 30 декабря был назначен командующим войсками вновь созданного Южного фронта и получил задачу наступать на Ростов.

Андрей Иванович перенес тяжелый удар. Никогда его переживания не были столь глубокими и болезненно острыми, как в канун нового, 1943 года. Вверенные ему войска отразили 800 атак противника, в невероятно трудных условиях отстояли город на Волге, окружили врага, разрушили «воздушный мост» рейхсмаршала Геринга, по которому тот пытался наладить снабжение замкнутой в кольцо группировки, и, наконец, отразили деблокирующий удар фон Манштейна. Слава победы, безусловно, принадлежит солдатам Сталинградского фронта и их командующему, так почему же ее отняли? Не месть ли это за негласный отказ писать рапорт на Хрущева?

Правительственная награда лишь усилила обиду — орденом Суворова 1-й степени отмечались успехи последних наступательных операций, а героической обороны Сталинграда словно и не было...

Боль душевная породила боль физическую. Старые раны дали о себе знать, будто по команде. Впервые за долгую службу генерал Еременко сам попросил предоставить ему отпуск для лечения.

Он вернулся в строй в апреле 1943 года, командовал крупными оперативно-стратегическими объединениями, провел немало успешных операций, стал Героем Советского Союза. Верховный главнокомандующий по- прежнему доверял ему, но былого тепла в отношениях уже не было.

24 июня 1945 года генерал армии Еременко провел торжественным маршем сводный полк 4-го Украинского фронта по брусчатке Красной площади. Погоны Маршала Советского Союза украсили его плечи лишь спустя 10 лет, когда у руля страны находился другой участник битвы на Волге — Никита Сергеевич Хрущев.

После войны Андрей Иванович командовал войсками ряда военных округов, был депутатом Верховного Совета СССР. Свой жизненный путь он закончил 19 ноября 1970 года, когда Н. С. Хрущев уже был отправлен соратниками на пенсию.

Знаменитый республиканский генерал Энрике Листер и его военный советник, только что прибывший из советской России, беседовали, прогуливаясь по аллее, так спокойно, словно рядом порхали бабочки, а не свистели пули. Но вот одна из них, пролетев совсем близко, распорола гостю рукав.

— Полковник Малино! — воскликнул генерал, довольный тем, что на лице его собеседника не дрогнул ни один мускул. — Мы же еще не отметили нашу встречу бутылкой хорошего испанского вина!

Полковник Родион Яковлевич Малиновский браваду не любил, но испытание на храбрость перенес спокойно. К этому времени за его плечами было уже столько всего, что позавидовал бы любой искатель приключений. А все началось с потрепанной книги в дешевом бумажном переплете...

Тусклый свет керосиновой лампы, жалкая чердачная каморка. Шелестят страницы, худенький темноволосый подросток читает, и перед ним, словно живые, встают фельдмаршал Кутузов, генералы Багратион, Барклай-де-Толли, Ермолов, Коновницын...

Герои 1812 года. Яркие, сильные, благородные, красивые люди! Как непохожи они на тех, кто окружает его сейчас: хозяин галантерейного магазина, думающий только о наживе, приказчики, чьи мечты не идут дальше франтовского жилета с блестящей цепочкой по животу и шляпы-канотье, погруженные в мелочные повседневные заботы одесские обыватели. Иные считают, что мальчику повезло: ведь совсем недавно он батрачил всего за 15 копеек в день на помещика в деревне Сутиски, а теперь, глядишь, в люди выбьется. А со временем сам уподобится приказчикам, которые зовут его Мухобоем и гоняют в соседнюю лавку за папиросами.

Стать одним из них? Ну нет! Кроме этого мирка, маленького и затхлого, существует другой, сверкающий мир, грозный и прекрасный. Попасть в него можно, если броситься навстречу испытаниям смело, очертя голову...

Что ж, он, Родион Малиновский, готов!

Темной августовской ночью 1914 года 16-летний юноша тайком пробрался в воинский эшелон и, спрятавшись, поехал на фронт Первой мировой войны. Ему удалось добиться зачисления в действующую армию, и уже осенью молодой пулеметчик Елизаветградского полка принял боевое крещение в ходе форсирования Немана.

Гулко гремели выстрелы, вода бурлила от пуль, на соседних плотах стонали раненые. Пулеметчики, стремительно выскочив на берег, открыли огонь, поддерживая наступающие цепи. Атака, позиция противника прорвана! Первый бой и первая победа...

Родион Малиновский быстро мужал, упорно овладевая азбукой боевого мастерства, отменно владел пулеметом, был отважен, вынослив, находчив. За доблесть в боях у Кавальвари он получил награду — Георгиевский крест 4-й степени и звание ефрейтора, но вскоре тяжелое ранение уложило его на госпитальную койку.