– Все это я создала за последние сорок лет, – прозвучал за мной голос Голландии. – Все это бросила Изольда.

Вопрос – почему? Он не покидал меня с того момента, как «Луна» пришвартовалась в порту.

Бастиан великолепен. Если здесь и были трущобы, то мне еще предстояло их отыскать. Всем известно, что в городе много рабочих мест, отчего многие люди уплывали сюда из Узкого пролива для дальнейшего обучения или в поиске новых возможностей. Что же выудило Изольду из Безымянного моря?

Я оглянулась на Уэста. Он стоял посреди прохода, осматривая огромный пирс.

– Нам не стоит быть здесь, – внезапно заявил он и запустил пальцы в волосы, откидывая их с лица знакомым движением – Уэст нервничал. Дело не только в Голландии. Его волновало что-то еще.

Проход перешел в длинный коридор. Голландия, не дожидаясь нас, уверенно зашагала к трем мужчинам, стоявшим у дверного проема, украшенного занавесками из плотного бархата. Голландия сняла с рук перчатки и расстегнула мантию, заходя внутрь. Клов сел в кожаное кресло около двери, и она взглянула на него.

Один из мужчин поджег длинную спичку и зажег свечи на стенах, отчего темная комната осветилась. Само помещение напоминало аванпост Сейнта в Пинче, только в более изысканной и роскошной форме. На стенах висели карты: края суши обрамляли красные линии, я еле сдержалась, чтобы не поднять руку и не провести по ним пальцами. Это карты для погружений.

– Ты ныряльщица, – сказала Голландия, наблюдая, как я изучаю их. – Как и твоя мама.

– Да.

Покачивая головой, она слегка рассмеялась.

– Но не только это я не понимала в ней. – Ее голос затих. – Она была неугомонной. Не думаю, что в этом мире что-то могло успокоить бушующее в ней море.

Но я понимала, что это неправда. Та Изольда, которую я знала, была спокойна, как глубинные воды. Возможно, Голландия и рассказывала о ее чертах, но они исчезли с появлением Сейнта. С появлением меня.

Я рассматривала корешки книг, стоящих на полках, пока мой взгляд не упал на стеклянный ларец на столе. Он пустовал. Внутри него покоилась маленькая атласная подушечка, а перед ней была установлена табличка с гравировкой, которую я не смогла прочитать.

Голландия получала удовольствие от моего интереса.

– Полуночник, – проговорила она, заметив мой взгляд на ларец, и положила руку на него, стукнув кольцом по стеклу.

Я наклонила голову набок, посмотрев на нее. Полуночник – камень, о котором все только слышали, но не видели. Поэтому если бы он у нее был, то она бы выставила его на торжестве.

– Об этом она тоже тебе не рассказала? – усмехнулась Голландия.

– О чем?

– Той ночью, когда исчезла Изольда, из ларца пропал и полуночник.

Нахмурившись, я скрестила на груди руки.

– Моя мама не воровка.

– Таковой я ее и не считала. – Голландия села на плюшевое кресло, положив руку на подлокотник. – Ты когда-нибудь видела его? Полуночник?

Она знала ответ. Никто его не видел. Все, что я знаю о камне, я услышала из историй суеверных матросов и торговцев.

– Довольно необычный самоцвет. Черный как смоль, с фиолетовыми вкраплениями, – сказала она. – Его нашли при погружении в Скоплении Юри.

Я знала это название по картам Безымянного моря. В том месте объединялось несколько рифов.

– Его обнаружила Изольда.

Расцепившись, мои руки опустились. Рядом стоящий Уэст всматривался в мое лицо в поисках любого намека на правду.

– Ложь. Она бы мне рассказала. – Мой взгляд метнулся к Клову, который старался не привлекать к себе внимания. Он наконец встретился со мной глазами и склонил голову набок.

Это правда.

– Уверена? – настаивала Голландия. – Каждый уважаемый торговец и оба Торговых совета присутствовали на его торжественном показе в «Доме Азимут», и каждый из них подтвердит, что полуночник не миф. – Голландия приподняла подбородок. – С ним бы все изменилось. Торговля бы пошла в гору. Но всего через пару дней Изольда испарилась. Как и полуночник.

Я уставилась на нее, не зная, что сказать. В ее тоне было слышно обвинение. Подозрение.

– Мне ничего не известно о полуночнике, – ответила я.

– Х-м-м. – Голландия сжала губы.

Не знаю, поверила она мне или нет, но я не лгала. Ни разу в жизни не слышала, чтобы мама упоминала его.

Стук в дверь нарушил повисшую между нами тишину и сковывающее Голландию напряжение.

– Войди.

Дверь открылась, за ней в ожидании стоял молодой человек ненамного старше меня, зажав под мышкой свиток пергаментов, перетянутый кожаной лентой.

– Ты опоздал, – презрительно бросила Голландия. – Тебя кто-нибудь видел?

– Нет. – Войдя в помещение, он остановил свой ледяной взгляд на ней. Я не замечала, чтобы кто-нибудь с таким выражением смотрел на Голландию. Бесцеремонно.

Он в ожидании встал у ее стола, держа в покрытых шрамами руках пергаменты. Это шрамы серебряных дел мастера: они рубцевали костяшки его пальцев и тянулись по ладоням. Поднимались по его рукам и исчезли под закатанными рукавами.

Чуть ниже локтя, на предплечье виднелась черная татуировка. Две переплетенные змеи, каждая из которых пожирала хвост другой.

Я сделала шаг вперед, рассматривая ее. Такая же татуировка была у Остера. В том же самом месте.

Взгляд Уэста скользнул по мужчине. Он это заметил.

Я никогда не спрашивала Остера о татуировке. Торговцы часто их набивали. Но если он из Бастиана, то это не может быть случайным совпадением.

– Показывай, – проворчала Голландия.

Он кивнул в нашу с Уэстом сторону.

– Я ничего не знаю про них.

– Да. Не знаешь, – холодно бросила Голландия. – А теперь показывай.

Он задумался, прежде чем развязать кожаный ремешок, удерживающий свитки, и осторожно развернул один из них на столе. Показался рисунок, выполненный тонкими темными чернильными линиями, который походил на чертеж корабля. Но это не корабль. Я подступила ближе, разглядывая пергамент.

Чайник.

Голландия наклонилась, внимательно изучая изображение.

– Ты уверен, что справишься с такой работой? – Ее палец прошелся по нарисованной фигуре.

Но никто с таким не справится. Я никогда не видела ничего подобного. Чайник помещался в серебряную емкость с геометрическими контурами, украшенную различными ограненными самоцветами. На полях они перечислялись в алфавитном порядке: нефрит, оникс, топаз, флюорит, янтарь. Казалось, что камера должна вращаться, создавая бесчисленные цветовые узоры.

– Если считаешь, что я не справлюсь, то проси кого-то из подмастерьев.