— Я все же на велосипеде, а то наемся шашлычка, лишние килограммы появятся, растрясти нужно, — расплывчато объяснила Алена.

— Ну, хозяин — барин, — немного обиделась Света, — хочешь поджариться — жарься.

Алена вернулась домой, переоделась сразу в голубенький купальник, накинула тунику, тихо — тихо вывела из двора велосипед, и, чтобы не проезжать мимо дома Тишиных, проскользнула боковым переулком, сделав небольшой крюк.

Казалось: велосипед радовался как резвый жеребенок свободе и сам рвался вперед, навстречу ветру, Алена лишь слегка помогала ему, время от времени прокручивая педали. По пути попадались отдыхающие: дети с надувными кругами, парочки в обнимку, усатые дядьки с собаками. «Вот что здесь может случится? Это ж Бродвей какой-то, а не берег».

В кустарнике тропинка сжалась до узкой стежки, Алена притормозила, чтобы вырулить и не свалиться в заросли. И как назло позади недовольно протрезвонил велосипедный звонок, мол, давай дорогу. Куда? Алена и рада бы уступить, да некуда. За спиной опять позвонили, кто-то нетерпеливо слегка ударил по заднему колесу. Вот грубиян! Алена с трудом, ломая ветки, съехала чуть в сторонку, и ее обогнал насупленный Стасик. Проворчав что-то себе под нос, он на приличной скорости покатил дальше.

— Этот-то куда спешит? Тоже купаться?

Никаких других происшествий больше не случилось.

Три обрыва — чудесное место, здесь река делала поворот, образуя просторную водную гладь, подобную озеру. Этот берег был пологим, с насыпным песчаным пляжем в обрамлении плакучих ив, противоположный — крутой, трехгранный, отсюда и название.

Отдыхающих было заметно меньше, чем на знаменитых мостках, уж больно далеко от села, это сразу отсекало безлошадных родителей с детишками. Публика на Трех обрывах собиралась взрослая, в основном местная молодежь.

Витькина компания расположилась чуть в сторонке. «И мы никому не мешаем, и к нам никто не лезет», — важно объяснил Копытин. Когда Алена доехала, под густыми ивами уже была расстелена скатерть, пледы, а в мангале потрескивали дрова. Витька со Светкой, голова к голове, колдовали над костром.

Среди приглашенных на пикник были: братья Зайцевы со своими подружками, брюнеточками Верой и Лизой, Илюха Широков, малолетний Егорка и сама Алена.

Вначале все было прекрасно: освежились в реке, повалялись на песочке, поболтали, незнакомые Аленке девчонки оказались хохотушками. А тут и шашлыки подоспели. Витька предусмотрительно обложил арбуз льдом, и теперь можно было полакомиться освежающими кусочками. Ореховое печенье однозначно признали — «язык проглотишь», и Аленка со Светкой получили свою долю комплиментов. Солнце покатило к горизонту, изнуряющая жара плавно начала спадать, от реки ветер приносил свежесть, дышалось легко, полной грудью. Хорошо!

Но все испортил Илюха. Несмотря на то, что на пляже были «бесхозные» девицы, бросавшие на загорелого красавца как беглые, так и откровенные взгляды, он отчего-то решил приударить именно за Аленой. Причем, чем больше его развозило на солнышке, тем навязчивее становились его ухаживания. Руками он объект обожания пока не хватал, но Алена чувствовала, что эта стадия не за горами. Напрасно она все время пересаживалась, пристраиваясь то рядом с Егоркой, то по другую руку от именинника, Илья тут же оказывался рядом, буквально втираясь между ней и другими гостями.

— Вить, ну намекни ты ему, чтобы от меня отстал, — не выдержала Алена и шепнула Копытину.

Но Витька сам уже был в веселом состоянии и мог лишь лениво прикрикнуть на дружка:

— Илюш, отстань от Аленки. Вон смотри — Ирка Смирнова, может, пойдешь поздороваешься.

— Чего я там у Ирки не видел? — огрызался Илья и продолжил совать в руку Аленке персик, нагло пялясь в вырез купальника.

«Пора сруливать», — шепнуло Алене благоразумие.

В это время с противоположной стороны пляжа из кустов с удочкой и неизменным ведром в руках вывалился Стасик, привычно глядя себе под ноги, он обогнул отдыхающих и направился к камышам напротив Витькиной компании.

— Эй, Стас, иди к нам, шашлычка хочешь? — милостиво позвал его Копытин.

— Нет, он не хочет, — влез Илья, — он, вишь, лягух пошлепал ловить. Стасик у нас француз. Тужур — бонжур. Наловишь — приходи, сварим.

— Да нет, он за устрицами, — влез Егорка, подражая более взрослому Илье, — тоже деликатес.

— Витек, у нас лимон есть, устрицы сдобрить? — тут же подхватил Широков.

Алена не любила, когда издевались над слабыми, тем более если глумились толпой. Призывать успокоиться было бесполезно, и она постаралась переключить внимание:

— А давайте еще раз искупнемся, а потом я домой поеду, — громко предложила она, вставая.

— А чего это домой? — нагло схватил ее за руку Илья. — Так хорошо сидим.

— Я бабушке помочь обещала, и мама должна звонить, а я телефон не взяла, — начала придумывать веские аргументы Алена.

— Мамина дочка? — мурлыкнул Илья, опять заскользив взглядом в вырез купальника.

— Поздно, Аленка: не успела смыться. Вон Тишин идет, — указал Витька в сторону тропинки. — Можно, конечно, через камыши, но похоже он тебя заметил.

— Тишин? — пробормотала Алена, поворачивая голову.

По тропинке лениво-неспешно шли Антон с Васькой. «А этот-то что здесь опять делает? — Алена невольно вздрогнула. — Уехал же, и вот опять нарисовался». Она досадливо прикусила губу.

— Аленка у нас — главная подозреваемая, должна под домашним арестом сидеть, — продолжал резвиться Копытин, — нарушение режима, непорядок.

Похоже вместо Стасика теперь Алена становилась объектом веселия, а ведь Копытин думает, что у них с Антоном роман, а пригласил только ее, теперь предвкушает разборки.

— Да мы у него все подозреваемые, — хрюкнул Илюха, крепче сжимая руку Алены. — Следак хренов, по горячим следам не распутал, теперь и не найдет, висяк очередной.

Алена с трудом вырвалась и присела к Светлане. «И чего их именно сюда принесло?» — причитала она про себя.

Тишин в одних шортах, по пояс голый, с небрежно перекинутой через плечо майкой был ужасно хорош: движения плавные, неторопливые, как у молодого кота, в рыжих волосах игриво переливались искры закатного солнца. Антон что-то рассказывал Ваське, небрежно водя рукой вдоль реки. Парни дошли до пляжа, выбрали свободное местечко и принялись раздеваться, чтобы искупнуться. Вся компания Копытина, включая и Алену, удостоились от Тишина лишь беглого взгляда и кивка, а вот Васька дружелюбно помахал рукой и крикнул:

— Аленушка, приветик!

Какой контраст. Правда теперь Алена была не рада не только холодности Антона, но и добродушной улыбке Васьки, в каждом его жесте и поступке ей виделся коварный подтекст. Жаль, что Тишин слепо верит дружбе и этого не замечает.

— Купаться-то пойдем? — напомнил Илья.