— Вернуть тебя, — Ветров слабо улыбается, — если говорить точнее, вернуть вас обеих.

Первое, что вырывается из моего рта после этого его заявления — нервный смешок. Судя по пасмурно поджавшимся губам Яра —  надеялся на иную реакцию. А на какую? На слезы умиления и «да, милый, я согласна, когда будем начинать?»

— Ветров, неужели ты и вправду рассчитываешь, что я на это поведусь? — недоверчиво спрашиваю я, вглядываясь в его глаза. — Поведусь, расслаблюсь, брошусь к тебе на шею, ослаблю бдительность. И поверю в твои мирные намеренья и роковую страсть, озвученные на словах? За два дня до суда? Ну, да, а потом ты мне, что, предложишь стать твоей любовницей, лишь бы быть рядом с дочерью? Чудно. И очень в твоем духе.

— Серьезно? — Ветров поднимает брови. — Думаешь, я бы стал с тобой так поступать?

— Можно подумать, ты при разводе обошелся со мной лучше, — парирую я и снова отворачиваюсь к Маруське. Хорошее надо чередовать с плохим. Меня успокаивает довольный вид Плюшки, которая все еще держится в седле и жутко этим гордится.

— Знаешь, если говорить о мирных намереньях… — Ветров хмурится, будто что-то внезапно вспомнил, а потом расстегивает куртку и что-то достает из внутреннего кармана, — мне есть, что тебе предложить, кроме слов.

Бумаги. Небольшая стопочка — пять или шесть листов, аккуратно сложенных вчетверо.

И их Ветров протягивает мне.

— И что это такое? — я  подозрительно кошусь на бумаги, не торопясь их брать. Гипотезы у меня, конечно, есть, но все какие-то сплошь накуренные…

— Мировое соглашение, — поясняет  Ветров невозмутимо, — по которому я больше не претендую на опеку над Машей и готов выплатить компенсацию по невыплаченным алиментам. Я его уже подписал. Нужна только твоя подпись. Более весомые доказательства моих мирных намерений тебе нужны?

13. Первые шажочки

Если и существует возможность нейтрализовать враждебность Викки ко мне, то она точно проигрывает этому моему маневру.

По крайней мере — у меня в выигрыше несколько минут, когда она думает о чем-то кроме того, как перегрызть мне глотку.

Бумаги Вика просматривает прямо тут, не отходя от вольера, в котором катается Машутка. Еще и вцепилась в них так, что даже попытайся кто-то их у неё отнять — у него бы это не вышло. А вот лишиться пальцев — очень даже.

Давно я не ощущал себя настолько сволочью…

Потому что вот этот страх, этот суетливый взгляд, эти подрагивающие руки, до крови прокушенная губа — все моих рук дело. Это я её запугал.

— Там нет никаких подводных камней, — негромко замечаю я, — я составлял соглашение максимально прозрачным и выгодным для тебя.

И голову сломал на предмет такой компенсации, которую она бы приняла, а не швырнула мне в лицо. Надеюсь, не ошибся с выбором.

— Предлагаешь поверить тебе на слово? — взгляд Викки проедает до кровавых язв. — Тебе?

— Проверь, — я касаюсь её пальцев, сжатых на соглашении, стискивая их только сильнее, — только факты достойны веры, так ведь?

— Я… — Викки оборачивается к Машке, у которой еще не закончилось её занятие, — я хочу связаться со своим адвокатом. Обсудить это. Может, он сумеет проверить твои документы сегодня.

Судя по выражению её лица — она намерена брать меня, точнее мое соглашение, тепленьким. Боится, что я передумаю. Ведь если соглашение будет заключено, потом я с этой частью иска в суд могу не заходить. Никто не примет.

— Тебе ведь не нужен адвокат, милая, — замечаю я, с трудом подавляя желание протянуть руку к лицу Викки и коснуться его, заставляя уже наконец прекратить истязать эту несчастную нижнюю губу, — ты и сама можешь прекрасно с этим справиться.

Нет, становится хуже. Викки напрягается, глядя на меня исподлобья.

— Предпочту довериться профи, — холодно отрезает она, — мне не помешает трезвый взгляд на ситуацию и твое предложение.

Ох, рано я начал поднимать эту тему. Внешне она, может, и смирилась, но вот внутренне...

Хорошо, милая, хорошо. Я подумаю и над этим.

— Как скажешь, — я поднимаю ладони, и кажется, Викки действительно удивлена такой быстрой капитуляции.

— Ты сможешь дождаться Маруську? — уже более спокойно спрашивает она. И вот это уже похоже на диалог. И почему я не оформил это соглашение раньше?

— И привести в ваш домик? Ты мне это доверишь? — уточняю я, абсолютно без иронии. По сравнению со всем, что было до этого — это грандиозный прорыв.

— Вы можете погулять. Она хотела. — Вика медленно кивает, обеспокоенно ежась. От этих мыслей ей не очень комфортно, но она принимает их как необходимую для выздоровления горькую пилюлю, — только учти, она еще должна мне сделать уроки на понедельник, завтра у нас вряд ли будет время. Так что постарайтесь недолго.

Такой безумной щедрости с её стороны я не ожидал даже с учетом соглашения.

— Спасибо, — я чуть улыбаюсь, а затем ловлю её за запястье и сжимаю крепче, — не бойся, не украду же я её.

Кажется, именно этого она и боится, что заберу, украду, любой ценой присвою себе нашу общую дочь. Дочь моей Викки — не в последнюю очередь.

Но нет, такими методами я больше играть не буду. С Викой — не буду. Только честная игра, и только для её выгоды. Хотя нужно сказать — и без меня она добилась многого.

А потом Викки опускает взгляд на мои пальцы на её коже, и мне приходится их разжать.

Жаль.

Я рискую сойти с ума от голода по ней, в самом ближайшем времени. Эти прикосновения давали мне хоть как-то продлить мою агонию.

— С этим завязывай, Ветров, — тихо произносит Викки, не поднимая на меня глаз, скрывая их от меня за темной вуалью ресниц, — даже если ты и вправду предлагаешь мне то, что говоришь. Если бумаги чисты, как и твои помыслы, — тут она нервно фыркает, демонстрируя собственное недоверие этим словам, — между нами все равно ничего не будет. Я тебе не ровня. А ты для меня — самый лютый предатель из всех возможных. Даже от отчаянья — я скорей тебя убью, чем соглашусь…

— Сейчас — возможно, так и есть, — я улыбаюсь невозмутимо, хотя внутри все и промораживает насквозь, а после склоняюсь чуть ближе к лицу Викки, — только прекрати твердить, что ты мне не ровня. Я ведь так никогда не думал.

Она улыбается одними губами, как часто делают люди, когда сомневаются в каждом звуке сказанных тобой слов. Да, она прекрасно знает, с кем имеет дело. Вот только сейчас-то я как никогда искренен.

— Занятие и прогулка, — сухо произносит Вика, глядя прямо мне в глаза, — двух часов тебе хватит?