новые приборы, машины, методы исследований. Человек, окунувшийся в эту волшебную воду, преображается. Ему открываются неведомые миры, и все вокруг изменяется неожиданно и чудесно…

«Воображать — открывать, вносить частицу собственного в живую тьму, где обитают все бесчисленные возможности, формы и числа… Но воображение ограничено действительностью — нельзя представить несуществующего; ему нужны предметы, картины, числа, планеты…

Воображение бедно, и воображение поэтическое — в особенности. Видимая действительность неизмеримо богаче оттенками, неизмеримо поэтичнее…» — так писал поэт Федерико Гарсиа Лорка.

Геолог неизбежно теряет поэзию неведения и догадок, поэзию первозданной природы и неоткрытых земель. Но он приобретает неизмеримо больше — бесконечное многообразие научного знания и научного воображения. А любителям дальних стран наука и техника открывают путь к иным планетам.

Аэрогеология

В этом слове стоят рядышком, обнявшись, небо и земля. Аэр и Гео. Скрепляет их дружбу Логос — познание.

Красивое название — аэрогеология. Особенно для производственного треста. Тем более для такой геологической партии, где видят небо только с земли.

Но наша партия вполне оправдывала такое название. Да, мы смотрели на небо с земли. Зато на землю смотрели не только стоя на ней, но и с неба.

Имеется очень простое — для нашего времени — приспособление: аэрофотоснимки. Фотографии с воздуха, с самолета.

Эти глянцевые снимки мы непременно брали с собой в маршруты. То и дело вынимали их из полевой сумки и разглядывали так пристально, прямо-таки впиваясь глазами, как впору глядеть на фото любимого человека.

Аэрофотоснимки мгновенно возносят под облака. Паришь над землей и просматриваешь ее не спеша и внимательно.

Вот мягкими полутенями вырисован округлый холм, с которого я недавно спустился. Под ним, в долине, петляет ручеек. Хорошо выделяются светлые речные пески. Кое-где на них наползают со склонов осыпи и оплывины.

На вершине холма из-под покрова травы проглядывают светлые мергели. Я знаю: это мергели. Высыпки их встречались на вершине и описаны в моем дневнике. Отобран даже, для уточнения в лагере, образец.

По склону наискось тянется полоса, ниже которой светлые мергели сменяются темными песчаниками (песчаники тоже встретились мне, и в моем рюкзаке тоже лежит образец их).

Полоса — контакт мергелей и песчаников — прослеживается через холм, упирается в долину реки и здесь пропадает, засыпанная молодыми речными осадками.

Теперь незачем лазать по склону в поисках контакта слоев. «Мне сверху видно все…»

Могу сейчас же провести на карте (срисовывая с аэрофотоснимка) эту полосу.

Она должна вынырнуть наружу с противоположной стороны долины. Перевожу взгляд туда. Полоса пропала! Весь склон светлый, должно быть, сложен мергелем. А куда же девались песчаники?

Взгляд в сторону на соседний снимок. Вот они! Четко видна полоса контакта. Только она не напротив прежней, а в стороне, ниже по течению ручья.

Значит, здесь некогда произошел сдвиг. Там, где сейчас ручей, земная кора лопнула. И две глыбы немножко разъехались.

На месте разлома глыбы терлись одна о другую, разрушаясь. Ничего нет странного в том, что именно здесь промыла вода ложбину…

В мгновение возвращаюсь на землю, прячу снимки в полевую сумку и отправляюсь к противоположному склону долины. На всякий случай надо убедиться, что здесь действительно выходят наружу те же мергели и песчаники.

Труднее всего различать сверху породы. Может, они действительно сменились, а может, просто изменился цвет одного и того же слоя.

Об этом не только по фотографии, но и на глаз и на ощупь судить не так-то просто. Приходится отбирать образцы. Их можно будет испробовать химическими реакциями или даже спектральным анализом. Петрографы выточат из них шлиф и в микроскоп определят взаимные связи минералов в породе.

Если посчастливится обнаружить в обломке отпечаток раковины или растения, палеонтологи сумеют определить их возраст. Выяснится возраст всего слоя. То же самое радиогеологи могут сделать, исследовав остатки радиоактивного распада, если такие остатки имеются в образце.

Вот сколько работы (и даже больше!) дает геологическая съемка специалистам: геохимикам, геофизикам, петрографам, палеонтологам. Они будут прояснять отдельные вопросы, добывать конкретные факты. А геологу-съемщику, составителю карты, надо объединить все сведения.

Тут-то и помогают аэрогеологические методы. Геолог превращается в великана и легко — взглядом — перешагивает гребни гор, долины с бурными реками и склоны, забаррикадированные ветровалами.

Кроме умения превращаться в великана, геологу-съемщику нужны некоторые другие навыки оборотня.

Прежде всего он должен быть — хотя бы немножко — топографом. А топограф видит только поверхность земли, выделяя на ней приметные точки: вершины, отдельные скалы, деревья, болота, леса, родники, зимовья, тропинки, дороги и множество других не менее полезных ориентиров, без которых рискуешь заблудиться, плутать окольными путями, пройти мимо прекрасного обнажения.

Топографическая карта — основа для геологической съемки. На ней рисуются обычно все остальные карты.

Из топографа требуется обернуться в геоморфолога. И окружающее увидишь по-другому. Выделишь главные формы рельефа («морфа» — форма) и постараешься догадаться, какие силы их создали и в какое время.

Тут уж не обойдешься одним лишь разглядыванием. Надо наблюдать следы деятельности воды и ветра, жары и мороза. И конечно, вообразить их работу в далекие века и эпохи.

Облик любого участка Земли, даже самого невыразительного, скрывает «богатый душевный мир» — сложное геологическое строение. Геоморфолог должен по этому каменному лику догадаться о многом и облегчить труд своих коллег — стратиграфов и тектонистов.

Но в них-то геолог-съемщик будет оборачиваться чаще, чем в других специалистов.

В глазах стратиграфов местность выглядит и вовсе оригинально. Его забота — слои горных пород («стратум» — слой). Он выслеживает контакты, находит выходы пород на поверхность и отыскивает в них остатки прежней жизни, чтобы выяснить возраст.

Но в то же время надо быть и тектонистом, выявлять складки слоев и разломы, трещины, жилы и места внедрения интрузий, исследуя направление складок и разломов. И тогда, словно освещенные иными лучами, привычные места вновь преобразятся.

Пожалуй, имея аэрофотоснимки, тектонистом быть легче, чем стратиграфом. Попробуй-ка сверху многое узнать о горных породах! А вот главные разломы и следы передвижения каменных глыб увидеть не так трудно. Помогут реки, ручьи и овраги. Они частенько подчеркивают разломы и развиваются в них.

Помогает и растительность. По разломам нередко выходят на поверхность подземные воды. В таких местах растительность более густа и темна. Растения выявляют и отдельные слои — более «питательные» и менее, более обводненные и сухие.

Меняются масштабы съемки, и геолог как бы изменяет свои собственные размеры. Для составления карт мелкомасштабных он пробивает головой облака и видит Землю как бы из космоса, она уменьшается в его глазах в пятьсот тысяч раз, в миллион раз (масштабы