черные, зеленые, желтые, серые. В их изгибе угадывалась огромная дуга. Местами она терялась в осыпях. Но, рассеченная разломами и прорезанная оврагами, вновь появлялась на соседнем холме.

Старательно вычерчивал я на карте антиклиналь. Вот здесь, слева, должен быть крутой перегиб, скрытый под осыпью… или разлом? А в центре наверняка несколько тектонических трещин. Вверху новые разломы… или новая складка? А если вот эти слои перевернуты?..

Почти все открыто взгляду, а разберись попробуй! И почему нет ничего в природе идеального, простого и ясного, чтоб только взглянул — и понятно?

Пошел дождь. Я не обращал на него внимания, лишь карнизом навис над своим дневником.

Дождь перестал. Окончив запись, сунул дневник в полевую сумку, поднялся… И вдруг прямо передо мной идеальная, прекраснейшая антиклиналь!

Она парила в воздухе — яркая на фоне густо-синих, уходящих туч. Сияющая прозрачная радуга.

Я направлялся к ней. Она отступала легко, как тень. Плыла над холмами, долинами, расцвечивая все своими удивительными красками.

«Кто под радугой пройдет — себе счастье найдет». Шел я к радужной арке, а она ускользала неуловимо, как мираж, как обман зрения, будто это я ее выдумал.

О знания, изгоняющие наивные надежды! Я учил физику: невозможно пройти под радугой. Или удается кому изловчиться вопреки законам природы?..

Да разве в том дело, чтоб юркнуть под счастливый самоцветный мостик? Совсем не в том дело!..

Антиклиналь земная и небесная.

Над этим утомительно сложным миром возникло вдруг нечто цельное, завершенное, прекрасное.

Никчемная радуга! Твой купол не защитит от дождя, тебя невозможно использовать как опору крыши, на тебе даже нельзя сушить белье. Но может быть, именно это и придает тебе особую, неисчислимую цену…

Шагал я по осыпи к соседнему склону, видел в траве сияющие дождинки, видел чистую, всецветную антиклиналь впереди и радовался, словно меня самого освежил и прояснил дождь, открыв какую-то слишком простую, неуловимую разумом истину.

Полевой дневник

Геологов частенько путают с золотоискателями Джека Лондона, бродягами Александра Грина, искателями приключений Майн Рида или охотниками Фенимора Купера. От геологических историй ждут рисковых горных восхождений, яростных схваток с дикими зверями, мучительных переходов через ледяные и песчаные пустыни, через небывалые таежные дебри или гиблые болота. Случается в работе, конечно, и такое. И стороннему наблюдателю обычно именно эти ЧП западают в душу.

Из пестрой груды всяческих безделиц и полубылей, которыми развлекаются геологи у вечернего костра, можно выбрать и что-либо занятное. Но, не дай бог, начнешь пересказывать это с серьезным видом — стыда потом не оберешься!

Не знаю, как другие, но я никогда не привозил из экспедиций иных дневников, кроме рабочих. Когда писал их, в меня вливалась — через глаза, ноздри, уши, кожу — омытая солнцем тайга, цельная и ароматная. Казалось, никогда не забуду ни один блик неба, ни одну хвоинку.

Но проходило время — воспоминания оседали где-то в глубинах памяти, и невозможно уж было найти их под слоями более поздних событий. Они окаменели, превратились в меня самого, в мои мысли, слова, переживания. Остались еще и записи в полевых дневниках:

«Маршрут № 14. 4 сентября. Район пос. Намуртах, низовья р. Куэту.

Обнажение 839… Южный скалистый склон горы. У подножия в коренном обнажении — серые порфириты с крупными (до 2 см) вкрапленниками кварца и полевого шпата (образец 839/1). Далее на запад выходят (скалами) розовые граниты (?) (образец № 839/2). В них в виде неширокой дайки протягиваются на северо-запад темно-серые розоватые диабазы (образец 839/3).

Обн. 840 …У вершины горы — коренные скальные выходы розовых плотных крупнозернистых гранитов.

Обн. 841 …Вершина горы. В коренных обнажениях выходят розовые плотные крупнозернистые граниты (кварцит?) (обр. 841).

Обн. 842 …Аналогичные граниты встречены в отдельных выходах и высыпках по северо-восточному склону.

Обн. 843 …На северном склоне горы, к подошве, обнажаются коренные выходы темно-серых песчаников, плотных. Азимут падения 10°, угол падения 10°».

Крохотный маршрут. От прежних отделяет его провал времени в сто миллионов лет. Переход из девона в кембрий.

А невдалеке от переживших множество геологических катастроф пришельцев из кембрия перекинут через речку деревянный мостик. А в трех километрах южнее таскают бидоны доярки в халатах цвета не слишком свежего снега. Тем смешнее было карабкаться с немолодым, сухоньким и хмурым рабочим по шершавым гранитным скалам к вершине, под его непрерывное кряхтенье, охи и причитания: «Да пропади оно пропадом! Костей не соберешь. Ходют не как люди. Дорог ему мало! Ей-богу, не пойду. Не нанимался шею ломать…»

Но возвращаться было поздновато. Сверху скалы казались еще круче и страшней.

Втайне мне верилось, что где-то среди этих облизанных волнами времени скал встретится вдруг змеистая кварцевая жила. А в ней, в искристой белой оправе кварца, — рудные минералы или драгоценные. Найти месторождение! Пожалуй, об этом мечтает всякий геолог, особенно молодой.

…Помню пожилого геолога, одного из первооткрывателей богатого полиметаллического месторождения в Средней Азии. Еще не был построен рудник, буровыми скважинами уточнялись контуры месторождения. Геолог, утирая лоб платочком, тяжело поднимался к зеленому оазису возле родника. Он сидел там часами в зеленой тени чинар, почитывал книги, пил зеленый кок-чай и поглядывал на вершину соседней горы, склон которой дымился, как у вулкана, и блестел свежими осыпями. Там разрабатывалось месторождение. Открывшие его геологи получили большие премии.

Здесь, на новом месторождении, оставалось немного до премий (была даже надежда на Государственную премию!). И геолог ожидал их под чинарами.

Может быть, он всю жизнь мечтал открыть крупное месторождение. Мечта сбылась. И жизнь замерла…

Признаться, отправляясь в экспедиции, я всякий раз собирался вести не только рабочий полевой дневник, но и свой личный, где бы описывались происшествия, переживания и впечатления. Брал даже с этой целью специальные тетради.

Полевые дневники заполнялись по нескольку штук за сезон. Но личных записей либо вовсе не было, либо они были скудными и скучными. А ведь в экспедициях случается всякое, и вдесятеро понаслышишься. А привозишь с поля — насколько я знаю, это относится почти ко всем геологам, — привозишь полевые дневники да, в лучшем случае, наброски своего отчета и выписки из чужих. То, что требует производство.

Должно быть, случается так по простой причине: интересно работать. Жить в полудикой природе, ходить в маршруты (после трудных особенное наслаждение — отдых), чаевничать у костра. Все события и переживания этой жизни имеют цену и смысл, когда они случаются. Вспоминать о них — занятие приятное, но пустое.

Конечно, геологу приходится заботиться о заработке, как и всякому работнику. И все-таки геолог — это не