Произнесено это было высоким, срывающимся голосом. Обычно она говорила совсем не так, Рагнарсон слышал Ширили, когда та приходила в дом на аллее Лиенеке. Сейчас она явно нервничала, а в глазах её читался страх.

– Приношу свои извинения, милая. Это я виноват. Не смотрел, куда иду, – сказал Браги и продолжил путь. «Неужели она меня боится, – думал Браги на ходу. – А может быть, девица просто благоговеет перед Короной? Или опасается самой себя? Будь ты проклята, Кристен, у тебя слишком большой рот».

Дерел уже опять о чем-то болтал. Король приказал себе сосредоточиться. Как только Пратаксис подошел к нему, он сказал:

– Передай Майклу, чтобы он меня нашел. Мне обязательно надо с ним поговорить.

Рагнарсон сидел, закинув одну ногу на крышку небольшого квадратного стола. Он смежил веки и предавался мечтам.

Слева от него восседал Вартлоккур. Из угла рта чародея высовывался кончик языка. Маг медленно водил гусиным пером по листку бумаги, пытаясь изобразить на нем какой-то рисунок.

– Помню-то я все преотлично, – пропыхтел он сидящему напротив Пратаксису, – но я же не художник.

Рисунок подтверждал слова чародея. То, что вышло из-под пера Вартлоккура, напоминало человеческое лицо. Но персонифицировать это лицо возможности не было.

– Может быть, попробовать рисовать углем, который можно стирать? – предложил Пратаксис.

– Лучше всего найти художника, который бы рисовал по словесному описанию, – проворчал чародей.

Парочка развлекалась с иллюстрированным изданием истории Падения Империи. Вартлоккур остался единственным живым свидетелем этого события. Главный памятник того периода эпос «Чародеи Ильказара» являл собой пример яростной антиимперской пропаганды. Ревнитель подлинной истории Пратаксис в каждой встрече с магом пытался вытянуть из него воспоминания, чтобы занести их на бумагу. Падение явилось переломным моментом в истории Запада. Дерел считал, что увековечение лжи, накопившейся на этом перекрестке истории, является для ученого смертным грехом.

Последний король Ильказара убил мать Вартлоккура, и будущий колдун поклялся уничтожить Империю.

– Я не могу передать реальный облик этого человека, – ворчал чародей. – Жаль, что я не способен передать мысленный образ прямо на бумагу.

Рагнарсон запыхтел, как разбуженный свинарем старый боров, и пробормотал:

– Почему нет? Мне доводилось слышать, что приличные чародеи способны вызвать любой образ в своих Чашах прозрения. Так что призови своих древних магов и королей на поверхность ртути, и пусть художник срисовывает их сколько влезет.

Он шумно втянул носом воздух, чихнул и принялся рыться в кармане в поисках платка. Днем состоялся матч-реванш с «Пантерами». Сражение было долгим, погода слякотной, и Рагнарсон страшно простудился. «Пантеры» на сей раз выиграли пять-четыре, хотя последний победный шар был спорным. Судьи до сих пор продолжали дискутировать.

Вартлоккур и Дерел обменялись взглядами.

– Как вы думаете, из этого может что-нибудь получиться? – спросил Пратаксис.

– Возможно, – произнес Вартлоккур и посмотрел на Браги так, как смотрит профессиональный повар на любителя, подсказывающего, с какого конца следует разбивать яйцо.

Распахнулась дверь, и в комнату вошел Дал Хаас. Встав по стойке «смирно», он объявил:

– Сэр Гжердрам Инредсон, ваше величество.

Молодой человек бросил взгляд на задранную ногу короля, явно не одобряя неэлегантную позу своего монарха.

– Гони его сюда, Дал, – распорядился Браги.

Появился сэр Гжердрам и с недоуменным видом занял единственный оставшийся свободным стул.

Рагнарсон снял ногу со стола и сел прямо.

– Это все, Дал. Побудь в коридоре и проследи, чтобы под дверью не околачивались нежелательные слушатели.

Хаас удалился, явно обиженный тем, что ему не позволили остаться в столь изысканном обществе.

– В чем дело? – спросил Инредсон.

Рагнарсон принялся обрезать ногти маленьким перочинным ножом. Дерел, заметив это, недовольно поморщился.

– Начинают происходить странные вещи, и я решил, что нам следует что-то предпринять, – сказал Рагнарсон.

Инредсон провел ладонью по волосам. В помещении стояла ужасная жара.

– Короче говоря, я поразмыслил как следует и решил, что вы – те, единственные, кому я могу полностью доверять, – продолжал Браги. – Поэтому давайте попыхтим вместе и решим, куда мы катимся. Вот так. Теперь вопросы, – закончил он и вытер лезвие ножа о штанину.

– Какие ещё проблемы? – изумленно спросил Гжердрам. – Я-то полагал, что мы пребываем в превосходной форме.

Сэр Гжердрам стоял очень далеко от политики.

– Перечень всех проблем займет очень много времени, Гжердрам. Я свел их в три группы в зависимости от числа людей, которых они затрагивают. Итак, первая группа – это Мгла, Арал Дантис и их команда. Судя по всему, они плетут заговор, чтобы вернуть Мглу на трон. Если они в этом деле преуспеют, то вторая группа проблем может рассосаться сама собой.

Далее. В Хаммад-аль-Накире происходят странные вещи. В основном в результате махинаций Хсунга. Создается впечатление, что он хочет окружить нас с фланга, сделав сидящего на Троне Павлина своим вассалом.

Третья группа проблем связана с престолонаследием. Пока она не представляется очень важной. Я чувствую себя вполне здоровым. Но меня могут пырнуть ножом, как Лиакопулоса. Что в этом случае произойдет? Новая гражданская война? Гжердрам, если я сегодня ночью загнусь, как поведет себя армия?

– Кто знает? Нас эта проблема как-то не волновала. Думаю, что поддержит того, кого изберет Совет.

– А что, если это будет кто-то из числа владетелей? Представитель старой школы? Согласитесь ли вы с этим? Согласится ли Креденс? Позицию Марена Димура следует принимать во внимание.

– Не знаю, как поведу себя я, но Креденс точно сбежит в леса. И сразу начнет драку.

– По логике вещей один из твоих сыновей мог бы стать приемлемым кандидатом, хотя и не по закону, – заметил Вартлоккур.

– Но у меня – три сына и внук. Кто из них может стать претендентом? Внук – первенец моего старшего сына, если вы придерживаетесь такой линии наследования. Гундар первый по старшинству из оставшихся в живых сыновей, а Фулька произвела на свет королева. Элана же была всего-навсего женой солдата. Айнджара можно сбросить со счетов, так как он дальше всех стоит от престола.

– Все они ещё очень молоды, и речь, следовательно, идет о регентстве, – заметил Пратаксис.

– Знаю. И это означает дополнительные осложнения, связанные с проблемой доверия. Проблема доверия должна занимать нас прежде всего. Как быть с толпящимися вокруг Ингер итаскийцами? Не окажутся ли они пятой колонной? Как поведет себя Майкл? Есть Абака со своими Марена Димура. Есть владетели. Что будут делать Мундуиллер, Дантис и им подобные? Имеются люди, напавшие на Лиакопулоса и подбросившие мне список. Нам не известно, на кого или на что ставят эти типы. Мне хотелось бы наметить общие принципы решения этих проблем, чтобы в случае моего ухода оставались вехи, которыми можно было бы руководствоваться.